Мариана вольготно села на диван, она бывала тут не раз. Её же мать озиралась по сторонам и украдкой рассматривала красавца-жениха. Колдун неспешно подошёл к изящному столику у камина и предложил гостьям вина. Обе согласились на угощение, которое хозяин дома уже вовсю разливал из серебряного кувшина в хрустальные бокалы. Мать семейства была довольна. Отпивая вино и разглядывая хоромы, она была уверена, что поступила правильно, приведя свою дочь к колдуну. Однако, цедя вино, она всё никак не могла начать разговор о замужестве. Полная смущения, она питала надежды, что жених заговорит сам. Но колдун никуда не спешил. Он вёл светскую беседу обо всём на свете и в то же время не о чём.
Жестикулируя, он на мгновение замер, прищурился и посмотрел в мою сторону. На секунду мне показалось, что он меня узрел. Однако, его взгляд проходил сквозь. Так, словно он не видел, но каким-то образом чуял в своём доме ещё чьё-то присутствие. Я попятилась, в любую секунду готовая к побегу, когда Маришка окликнула своего жениха. Тот встрепенулся от наваждения и с довольной ухмылкой продолжил рассказ. Колдун заметно обделял вниманием возлюбленную, отчего-то обратив своё внимание этим вечером на её мать.
Темноволосая женщина с заметной сединой после пары глотков заметно раскраснелась. Её тонкие черты лица и зеленые, словно озерная гладь, глаза выдавали былую красоту, припыленную временем и размытую бытом и усталостью. Она была крепкой и статной; казалось, в ней заключён стальной стержень, которому не суждено было когда-нибудь сломаться. Однако сейчас она заметно нервничала, то ли пытаясь соответствовать приличиям этого дома, то ли уклоняясь от пленительного взгляда его хозяина. Он же, в свою очередь, даже не собирался скрывать свой интерес.
– Чем вы занимаетесь, чтобы содержать такой дом? – её голос дрогнул.
– Я делаю золото, – вглядываясь в красное вино, заявил колдун.
– З-золото?
– Именно! А в свободное от золота время я нахожу изумруды, такие же редкие и чистые, как цвет ваших глаз, – он склонился и поцеловал руку оцепеневшей женщине.
А дальше он провел ладонью по лицу Маришки. Её глаза закрылись, пустой бокал выпал из рук. Она положила голову на мягкие подушки, мирно погружаясь в глубокий сон. Тем временем он не отрывал взгляд от её матери, на лице которой невиданной силой распрямились морщины. Кожа разглядилась, волосы заблестели чернее вороньего крыла. Она вытянулась, словно струна, её обвисшие груди набухли. Ей снова было почти как самой Маришке, она снова желала любви. Любви, которой никогда не знала.
Они более не говорили. Слова были не к чему. Оставив недопитое вино и спящую дочь, помолодевшая мать в сопровождении колдуна взлетела по лестнице в спальни. Она желала его так, как не желала никого и никогда.
Я провожала их взглядом. Я не могла поверить увиденному. Полная внутренней дисциплины, прежде утопающая в смущении, теперь мать Маришки спешно расстегивала своё платье. Колдун с силой прижал её к перилам, запустил пальцы в её растрепанные волосы и впился губами в изогнутую шею. Она изнемогала от желания, прося, умоляя не прекращать. Она с силой прижимала любовника к себе, срывая с плеч его бархатный халат.
– О, боже… – прошептала я.
В ту же секунду колдун обернулся. Он взглянул на меня словно зверь из-под нависших бровей. Его волосы волнами обрамляли острые скулы, кровавые губы расплылись в хищной улыбке. Теперь он точно знал – за ними наблюдают.
