Исполнитель Дятел был исключительный, таких еще поискать. Как-то к приезду дорогих (для бюджета деревни) гостей, мэр приказал у единственного учреждения культуры, чтобы все было цивильно, заасфальтировать и разбить клумбы. Директор клумбы разбивал с усердием. Все бы ничего, но дело происходило в феврале месяце.
И вот, – приезжает делегация, а у клуба ярко цветущая клумба из замороженной герани и восковых цветов. И все так напоминало свежевырытый уголок забвения. По всей видимости, почившим так или иначе был не кто иной, как сам мэр, потому что усердный директор малость перестарался и в центре свежевскопанного установил на палке портрет улыбающегося главы.
Кузькин всегда считал работников культуры дармоедами и приказал директору – делать платные услуги. Что это такое, Дятлов представления не имел, но перечить не решился.
Единственное, с чего можно было сорвать куш, – это дискотеки. Прапорщику как-то доводилось проводить солдатам танцы, поэтому понятие, что это такое, директор имел, с его точки зрения, – четкое. Сам подобрал репертуар, а то чёрти – что крутят. И началось!
Молодежь не поняла, как так получилось: шли на дискотеку, а попали в армию. Кто-то в панике стал пробираться к двери, шаря глазами в поисках военкома. Директор перехватывал дезертира и устанавливал в центре зала.
Перед дискотекой он сказал речь. На сороковой минуте кто-то не выдержал и уже стал проситься домой, причитая и зарекаясь ходить на любые мероприятия, не связанные с семейными праздниками. Дятел во время лекции демонстрировал, какие движения в танце запрещено показывать, так как они с его точки зрения дискредитируют образ молодого человека развивающегося капитализма.
Кого-то ломало в истерике от такого развлечения, но директор был непреклонен. Доведя нужную, с его точки зрения, информацию, он включил популярную запись мэтра эстрады шестидесятых годов. Народ стал нервно выпрыгивать из окон. Для оставшихся директор давал команды:
– Ать-два, левой-правой! Выверт направо, выверт налево! Строем пошли!
Евгений Викторович подлетел к танцующей паре, не замечающей ничего вокруг:
– Отставить обнимание! Руки прочь от тело-носителя!
В толпе кто-то нервно засмеялся.
– Отставить смех в строю! Шаг вперед! – разошелся не на шутку экс-военный.
Нервно хихикающий, глядя на директора, продолжал судорожно заикаться:
– Не могу, мне будет сейчас плохо.
– Это точно, – подтвердил бывший прапорщик. – Отжаться сто раз!
Парень подумал, что это шутка и захохотал еще истеричнее. Дятла это обозлило еще больше:
– Молчать! Я не давал команду смеяться! На пол! – приказал он.
Прапорщик понял, что этот боец для него потерянный, и что делать с ним он не знал, обычно таких в армии сдают психиатру. Куда было сдавать этого, – не понятно.
Поэтому он переключился на другие движущиеся объекты, создающие угрозу правильно организованной дискотеке. Бывший прапорщик с ностальгией вспомнил, как слажено танцевали солдаты по его команде – никаких отсебятин, ненужных телодвижений. Что делать с этими гражданскими, директор не знал. И даже его большой опыт строевой подготовки ничего не мог подсказать.
И хотя дальнейшие дискотеки доходов не приносили, Дятлов все же был собой очень доволен.
Но Евгений Викторович был человек деятельный, без указаний он просто не мог жить. И однажды утром пришедший на работу народ увидел на туалетах надпись:
«Уволю, кто будет гадить мимо. Директор».
