Дверь распахнулась, вошла Катя. Её плечи вздрагивали, на глазах застыли слёзы.
— Катя, что случилось? — с тревогой спросил я.
— Они… они, — глотая слёзы, заговорила она, — пришли, чтобы сказать: у меня есть два дня на сбор вещей.
— Что это значит? — не сообразил я.
— Нас с Сашей выселяют из квартиры.
9. Глава 9
— Та-а-ак, — с шумом выдохнув, произнёс я. — Они уже ушли?
— Нет, — всхлипнула Катя. — Сидят на кухне, хотят, чтобы я показала им все бумаги на жильё, ждут…
— Подождут, — объявил я. — Побудь тут, никуда не выходи.
— А ты?
— А я пока поболтаю с товарищами.
С этими словами я вышел из комнаты.
На просторной кухне за столом сидели трое: бородатый мужчина в полувоенной форме, тощий юнец в студенческой тужурке и полная женщина с насупленными густыми бровями.
— Здравствуйте, товарищи, — поприветствовал их я.
— Здравствуйте, — с напряжением в голосе сказал бородач. — Простите, а кем вы будете? Не припоминаю что-то вас среди жильцов.
— Уголовный розыск, — показал я издали свои «корочки», надеясь, что они не увидят моей фамилии и того, что я работаю в другом городе.
Обыватель в большинстве привык верить на слово представителям власти, в документы всматриваться не стали.
— Тогда вы очень кстати, — обрадованно сказала женщина.
— А что такое? — хмыкнул я, догадываясь, что сейчас услышу.
Предчувствия меня не обманули.
— Мы — актив товарищества жильцов нашего дома. Моя фамилия Цимлянская, я исполняю обязанности управляющего домом. Это товарищ Быков, — она показала на бородача. — Это товарищ Иванов-Сидоров.
«Студент» со странной двойной фамилией утвердительно качнул подбородком.
— Очень рад, — с показным радушием произнёс я. — Итак, я вас слушаю, товарищи. Что привело вас сюда?
— Если вы из уголовного розыска, то прекрасно всё знаете, — удивилась Цимлянская.
Похоже, она здесь всем заправляла, а бородач и студент — не более, чем группа поддержки.
— Мне бы хотелось услышать детали, — сказал я.
— Я всё расскажу, товарищ сотрудник уголовного розыска. Муж гражданки Быстровой — Александр Быстров оказался скрытой контрой и убийцей, его посадили. На совете товарищества жильцов мы приняли решение, что семье враждебного элемента Советской власти не место в нашем доме, — заученно произнесла Цимлянская. — Общим голосованием было постановлено, что гражданка Быстрова должна освободить незаконно занимаемую жилплощадь. Товарищ Лапин из жилотдела Василеостровского района нас полностью поддержал. Это страшное расточительство — предоставлять жилплощадь врагам и их пособникам, пока другие жильцы нуждаются в улучшении условий. На исполнение решения определено двое суток. Если гражданка Быстрова не подчинится решению товарищества жильцов и жилотдела, мы будем вынуждены прибегнуть к помощи милиции.
— Понятно… Скажите, а кто претендует на квадратные метры гражданки Быстровой?
Цимлянская покраснела.
— У нас есть список лиц, нуждающихся в улучшении условий, — с некоторой запинкой сказала она.
— Простите великодушно, а вы в этот список входите?
— Не понимаю к чему вы клоните, товарищ?
— Вообще-то это вопросы полагается задавать уголовному розыску, а вы как сознательные граждане обязаны на них отвечать. А если вы не поняли, что я спросил, могу повторить: кто претендует на жильё семьи Быстровых? — с нажимом произнёс я.
— У нас много тех, кто действительно достоин того, чтобы улучшить жилищное положение, — проговорила Цимлянская.
