Вопрос о моральном облике Евгения остаётся открытым – как любая сложная личность, он был соткан из противоречий, и читателю предстоит самому определить баланс света и тени в его характере, познакомившись с этой историей целиком.
Евгений медленно брёл по набережной, наблюдая, как первые лучи солнца окрашивают гранитные парапеты в тёплые тона. Его мысли были заняты предстоящим выбором нового подопечного. За свою долгую посмертную «карьеру» он уже бесчисленное количество раз терпел неудачу, и каждый новый «цикл» давался ему всё тяжелее. Пёс, идущий рядом, казалось, чувствовал настроение своего призрачного спутника и старался держаться ближе.
Университетская набережная всегда привлекала особый тип людей – студентов, преподавателей, да и просто творческих личностей. Среди них наверняка были те, кто нуждался в менторстве – той самой «искре», которую Евгений мог зажечь. Теперь, наблюдая за спешащими на занятия студентами, он искал в их лицах отражение того же огня, который когда-то горел в нём самом. Некоторые проходили мимо, погружённые в свои телефоны, другие оживлённо обсуждали предстоящие лекции. Он научился замечать особые знаки: задумчивый взгляд, потрёпанный блокнот в руках, случайно обронённую фразу. Утренний Петербург словно помогал ему в поисках, создавая особую атмосферу творческого пробуждения. Зимняя дымка над Невой, силуэты сфинксов, здание Академии художеств – всё это складывалось в идеальные декорации для начала новой истории наставничества. Остановившись, Женя с профессиональным восхищением отметил богатую палитру зимней Невы, пока Пёс наблюдал за воронами, разгуливающими по парапету. Сейчас он размышлял о своём возвращении в Петербург, где он уже бывал в середине 19-го века. Тогда он познакомился с городом «в целом», теперь же появилась возможность узнать его «в частности». Город изменился, но его виды остались прежними, что давало призраку некое ощущение стабильности.
– Ну, хоть что-то остаётся прежним, – пробурчал Женя Псу, закуривая и уже собираясь двигаться дальше. Но случилось то, к чему он, мягко говоря, готов абсолютно не был. – Уильям?
Этот голос врезался в него так же, как и то ядро, выпущенное с «Санты-Аны». Он знал его. Он помнил его… через столько лет! Но, как было сказано ранее, наш герой умел управлять своими чувствами.
– Евгений, – довольно сухо уточнил он, неторопливо поворачиваясь на голос. Это явно смутило ту, которая к нему обращалась.
– Не поняла…
– Это и не обязательно.
Так как Женя знал обладательницу этого голоса, а мы нет, стоит вкратце её описать. Притом очень даже стоит! В отличие от него, с его средней внешностью, у Мики внешность была очень даже запоминающаяся. Она являла собой удивительное сочетание южной и северной красоты. От испанской матери она унаследовала роскошные чёрные волосы – густые, вьющиеся, крупными волнами, спадающими на плечи. Эти волосы, казалось, жили своей жизнью, создавая причудливый ореол вокруг её лица. Глаза – подарок отца из Северной Европы – были удивительного голубого цвета, но не холодного и пронзительного, а мягкого, словно предзакатное небо над фьордами. Эта необычная комбинация сразу привлекала внимание. Благородный римский профиль с характерным носом гармонично вписывался в утончённое лицо с лёгким смуглым оттенком. Обычно её облик дополняла искренняя, подкупающая улыбка, способная растопить любой лёд, однако в моменты задумчивости или растерянности, как сейчас, её лицо приобретало особую, трогательную беззащитность.
