Читать онлайн Светлана Яблоновская - Где прячется начало

Жизнь не начинается с крика новорождённого и не заканчивается последним вдохом. Жизнь – это то, что рождается внутри, когда мы впервые по-настоящему смотрим в глаза другому человеку.

Когда держим чью-то руку не из вежливости, а потому что в этом моменте – всё. Когда молчим, потому что не нужны слова. Когда чувствуем любовь – не из страха и не из страсти, а потому что не можем иначе.

Мы привыкли думать, что смысл скрывается где-то там – в достижениях, в событиях, в ярких поворотах судьбы. Но на самом деле он всегда рядом. В чашке чая, поставленной на стол. В сообщении, отправленном без повода. В том, чтобы быть рядом, когда кто-то уходит, и остаться – в чём-то его.

Смерть не является приговором. Она может стать последней чертой – а может открытием истины, которую мы так и не успели озвучить. Смерть не всегда трагедия. Иногда это признание. Признание в любви. Признание в сожалении. Признание в том, что мы начали по-настоящему жить, когда уже не было времени на долгие пути.

Эта книга – не о том, как умирать. Она о последнем прозорливом взгляде. О шансе стать собой не в начале, а в конце. О возможности оставить после себя не пафос, а тепло.

"Где прячется начало" – это не финал. Это момент, когда человек перестаёт прятаться и наконец становится таким, каким всегда мог быть: живым, честным и… по-настоящему любящим.

Даниэль опаздывает. Не потому что проспал – просто не видит смысла приходить вовремя. Всё равно ничего важного не начнётся без него.

Он входит в офис, как в бар после полуночи: чуть помятый, с уверенной, ленивой походкой, будто всё вокруг – его сцена. На нём безупречное чёрное пальто с высоким воротом, скрывающее следы тяжёлой ночи. Шлейф лёгкого аромата вчерашнего вина тянется за ним, незримо вплетаясь в воздух.

Правильные черты лица, светлые, слегка кучерявые волосы, небрежно растрёпанные, словно после бурной ночи. Блистательная улыбка вспыхивает на лице – та самая, которую невозможно забыть. Улыбка, обещающая больше, чем сказано, улыбка, которая обнадёживает, успокаивает и разоружает.

В его облике было что-то странно притягательное: он словно нёс с собой частичку света, даже если сам плыл во мраке. Даже сейчас, с лёгким налётом усталости на лице, он выглядел так, будто одним словом мог утешить, вдохновить, вернуть к жизни.

Он обводит взглядом зал, где кто-то вяло щёлкает по клавишам, кто-то пьёт кофе. В этом мире правил и отчётности он всегда был чужим – слишком живым, слишком настоящим. Небрежным движением он скидывает пальто на ближайший стул, даже не замечая чужих вещей. Бросает в пространство:

– Ну что, живы?

И проходит вперёд, словно весь офис создан только для того, чтобы быть его немой аудиторией.

В обеденной зоне, возле стойки с автоматом для кофе, развалился Оливер – загорелый, подтянутый, обычно чересчур правильный для этой компании. Но сегодня даже он был другим: с растрёпанными волосами, помятым воротником и ленивой ухмылкой.

Увидев Даниэля, Оливер приподнял картонный стаканчик, как бокал:

– Вот кто вчера победил по всем статьям! Ты жив вообще?

Даниэль усмехнулся, потрогал виски, словно проверяя, на месте ли голова:

– Пока жив, но мир крутится подозрительно быстро.

Они обменялись понимающими взглядами: два слегка разбитых, но довольных жизнью мужчину. Оба в лёгком похмельном угаре, оба с отблеском вчерашних триумфов в глазах.

Оливер хмыкнул:

– Ты вчера устроил шоу века. Когда ты начал заказывать всем подряд текилу – я понял, что вечеринка перешла на новый уровень.

Даниэль прыснул от смеха:

– Главное – вовремя знать, где заканчивается трезвость и начинается искусство.

Они расселись на высоких стульях, разлив по новым стаканчикам бодрящий чёрный кофе. Разговор перетёк в извечную мужскую тему – подвиги.

– Ладно, признавайся, сколько собрал номеров? – ухмыльнулся Оливер.

– Скромно. Пять.

– Всего пять? – наигранно ужаснулся Оливер. – С твоим-то талантом?

– Я брал качеством, не количеством, – невозмутимо парировал Даниэль, отпивая кофе.

– А ты?

– Три… и одно обещание подумать. – Оливер рассмеялся. – Но ты видел Марту? Она прямо мечтала, чтобы её унесли на руках.

Даниэль щёлкнул пальцами:

– Да я бы и унес, кабы ноги не подкосились.

Смеются. Настоящее, живое удовольствие от глупостей, которые они творили.

И тут, конечно, речь заходит об офисных девушках.

Оливер склоняет голову, оценивающе глядя в зал:

– Эмма – чистый сахар. Только чуть поменьше косметики бы…

– Лена ничего, если закрыть глаза на лишние пять кило, – поддерживает Даниэль, хищно сощурившись.

– А эта блондиночка из бухгалтерии…

– Простушка, – отрезает Даниэль. – Скука смертная.

Они переглядываются, словно два заговорщика на королевском балу. Пьянящее чувство превосходства делает их шутки ещё громче.

И в этот момент мимо них проходит Она. Изабелла. Холодная, неприступная, сверкающая, как айсберг в лучах утреннего солнца. На ней тёмно-синее платье, в волосах блеск мягких волн. Она проходит, не удостаивая их даже взглядом, будто их не существует.

Оба резко выпрямляются, натягивая на лица полуулыбки.

– Вот наш главный приз, – шепчет Оливер, наклоняясь к Даниэлю.

Тот кивает, не отводя глаз:

– Кто возьмёт её на корпоративе, тот и Мужик с большой буквы.

Они пожимают друг другу руки с нарочитой торжественностью, как два рыцаря, заключающие абсурдный союз.

Смеются. И снова расходятся: Оливер уходит к своему отделу, а Даниэль, обхватив голову руками, направляется к своему рабочему столу. Там его ждёт встреча с реальностью – и с собственной головной болью.

Даниэль доковылял до своего стола, как старик после бури. Стол выглядел не лучше, чем его голова: заваленный бумагами, кружками с остывшим кофе и папками с открытыми проектами, словно поле после безуспешной битвы.

Он уставился на хаос перед собой. Тонны незавершённых дел, дедлайны, схемы, заметки, черновики… И всё это должно быть закончено сегодня. Потому что завтра – корпоратив. И завтра – подведение итогов. И завтра – вручение дополнительных премий.

С мыслящей больной головой предстояло совершить маленький подвиг.

Даниэль скривился, потянулся к клавиатуре, но с видом человека, которому предложили переплыть Ла-Манш вплавь после трёхдневной попойки. Однако он прекрасно знал одну истину: он был не из тех, кто сдувается после пары бокалов вина. Нет. Даниэль был мастером больших забегов.

Тогда как другие валялись бы под столом после одной вечеринки, он мог провести ночной марафон по барам, напиться как поросёнок, встать утром, выглядеть так, будто его переехал табун баранов – и всё равно выполнить месячную норму работы за один день. Только такие, как он, могли пить месяц за вечер – и жить, как будто ничего не произошло.

И именно это безрассудство, это весёлое пренебрежение правилами и сделало его и Оливера закадычными винишными друзьями. Тем самыми, кто понимал друг друга без слов, кто мог вместе смеяться, спорить и клясться взять самый недостижимый трофей офиса, прежде чем опять нырнуть в омут нового запоя.

Даниэль с усмешкой включил компьютер. Гулкий стартовый звук полоснул по вискам. Он зажмурился на мгновение – а затем, ухмыльнувшись, принялся за работу. Словно сам себе бросал вызов: справишься ли ты сегодня, чемпион всех вчерашних вечеринок?

Ответ был очевиден.

Пятничное утро в офисе было похоже на натянутую струну. Все двигались чуть быстрее, чем обычно, разговаривали чуть громче, чем нужно, смеялись там, где смеяться было незачем.

Корпоратив – как туча на горизонте: вроде праздник, а вроде катастрофа.

Столы украшены шариками, ленточками, в углу кто-то сооружает инсталляцию из пластиковых бокалов. Менеджеры шушукаются о премиях, ассистентки поправляют макияж прямо за рабочими местами, мужчины переглядываются, оценивая, кто в чём придёт вечером.

Даниэль наблюдает за этим хаосом, лениво потирая виски.

Он сидит за своим столом, который по-прежнему напоминает руины после стихийного бедствия, и щёлкает ручкой – щелчок, ещё щелчок – словно проверяя, лопнет ли этот мир от лишнего звука.

Ему всё это казалось смешным. Суета. Жажда признания. Псевдо-радость. Вино, танцы, громкие речи о достижениях года – и всё ради того, чтобы на утро остаться с той же зарплатой, теми же проблемами и новым похмельем.

Он откидывается на спинку кресла, закидывает ногу на ногу, наблюдая, как стая офисных воробьёв носится между принтерами и кофемашинами.

Кто-то шёпотом обсуждает количество премий. Кто-то спорит, можно ли пить до полуночи. Кто-то уже нервно потеет в новом костюме.

Даниэль усмехается. Для него это было всего лишь игрой. Очередной маскарад. И всё же внутри, под этой ленивой улыбкой, где-то в глубине копошилось странное чувство. Будто что-то важное должно было случиться. Но пока – нет. Пока можно наблюдать. И щёлкать ручкой в ритме этого забавного абсурда.

Оливер появляется у стола Даниэля, словно призрак доброй вечеринки. В руках – бумажный стаканчик с кофе, на лице – лукавая улыбка.

– Ты бы хоть не валялся, как портянка после марша, – говорит он, глядя на Даниэля, который раскинулся в кресле, закинув ногу на стол и лениво щёлкая ручкой.

Даниэль ухмыляется:

– Расслабление – это искусство. А искусство требует правильной позы.

Оливер наклоняется ближе:

– Не забудь про наше мужицкое пари. Сегодня корпоратив. Сегодня битва. Сегодня решится, кто первый очарует ту самую ледяную королеву.

Даниэль лениво проводит пальцем по столу, словно вычерчивая маршрут своей победы.

– Можешь начинать волноваться, друг мой, – тянет он. – Я уже на полпути к триумфу.

Оливер усмехается:

– Твой триумф пока в стадии мечты. Но посмотрим.

Они обмениваются заговорщицкими взглядами, словно два гусара перед штурмом.

Разговор естественно перетекает к рабочим подвигам:

– Сколько вчера закрыл проектов? – спрашивает Оливер.

– Все, – гордо отвечает Даниэль. – Я – машина.

– Я тоже, – хвастается Оливер. – Даже не верится, что можно быть таким продуктивным под текилой.

Они хлопают друг друга пятюнями, как два школьника, получившие пятёрку за списанное сочинение.

– Ну что, – смеётся Оливер, – сегодня снова отметим? Новые подвиги – новая бутылка.

Даниэль кивает с ленивым, почти королевским одобрением.

В этот момент Оливер замирает, прищурившись в сторону. Лукас, словно грозовая туча, медленно движется к ним, с папкой в руках и выражением лица "сейчас будет больно".

Оливер шепчет:

– О, прибавка к зарплате к тебе ползёт.

Оба давятся от смеха, стараясь выглядеть прилично.

Оливер в последний момент отступает, кивая Даниэлю в знак удачи, и уходит прочь, покачивая бёдрами так демонстративно, будто разыгрывает целую пьесу для офисных девушек.

– Павлиний павлин, – бормочет Даниэль, пряча усмешку за стаканчиком кофе.

И напрягает мышцы шеи – готовясь к наступающему урагану.

Лукас подошёл к столу Даниэля с видом человека, который нёс новости не только хорошие. Те, кто знал его дольше двух дней, уже умели читать такие настроения по выражению глаз.

Даниэль поднялся с кресла быстро, ровно. Пожал руку крепко, коротко – как мужчина мужчине. Лукас кивнул одобрительно:

– Молодец, Даниэль. Все проекты закрыты, работа выполнена отлично. Ты справился. Я это вижу.

Даниэль молчал, позволяя себе только лёгкую улыбку – ту, что всегда носил в кармане на случай подобных сцен.

Лукас ненадолго замолчал, будто собираясь с мыслями, а потом продолжил: