– Иди, светило.
Даниэль поставил пустой бокал на стойку, поправил пиджак и пошёл за Лукасом. Спокойно, без лишней напыщенности, как человек, который не боится, что его будут оценивать.
Они подошли к группе "шишек" – старших менеджеров, акционеров, представителей центрального офиса. Все в идеально сидящих костюмах, с ухоженными лицами, с глазами, в которых всегда светится только два вопроса: «что ты умеешь» и «что ты стоишь».
Лукас хлопнул Даниэля по плечу, как своего воспитанника:
– Позвольте представить. Даниэль – один из наших лучших. Надёжный, умный, инициативный. Моя возможная правая рука в будущем.
Даниэль пожал несколько рук, ровно, уверенно. Без заискивания, без лишнего рвения – с той самой лёгкой самоиронией, которая делает людей запоминающимися.
Краем глаза он выискивал в зале её. И увидел. Изабелла стояла чуть в стороне, с бокалом в руке. Она смотрела на него. Не отводила взгляда. И в этом взгляде было всё: лёгкое уязвление, скрытая обида, вопрос – почему он, а не я?
Она, которая всегда работала безупречно, соблюдала правила, следовала инструкциям. И он, вчерашний гуляка, весельчак, балагур – получает шанс, о котором она мечтала. Её губы дрогнули. Но через секунду она снова надела свою безупречную маску равнодушия.
Даниэль едва заметно усмехнулся, но на этот раз – с оттенком сладкой, уязвлённой победы. Он не сделал ни шага в её сторону. Не попытался показать триумф открыто. Но внутри него разливалось то особое чувство, которое бывает у мальчишки, переигравшего ту, кто посчитала его не стоящим внимания.
"Смотри, кого ты потеряла."
Он видел в её взгляде то, что хотел увидеть: Уязвлённую досаду. Молча признанную ошибку. И этого было достаточно. Сегодня он выиграл. Красиво, тонко – и до последней ноты.
Утро.
Даниэль открыл глаза и на секунду не понял, где он. Потолок расплывался в лёгком тумане, голова гудела так, словно в ней устроили репетицию марша. В комнате пахло: вчерашним вином, чужими духами, усталостью. Все звуки были приглушёнными, словно он лежал под стеклянным колпаком.
Он медленно сел на кровати, провёл рукой по лицу. Щетина царапала пальцы. На тумбочке мигал экран телефона.
Вчерашний вечер вспоминался обрывками: смех, бокалы, музыка, лица, рукопожатия. Взгляд Лукаса. Похвала. Рукопожатие "шишек". И – где-то на фоне – Изабелла. Стоящая в стороне. Холодная. С чуть дрогнувшими губами, которые он запомнил лучше всего.
Он усмехнулся сам себе. Вот она, победа. Праздничная, глухая, никому не нужная. Встал. Поплёлся в ванную. Холодная вода ударила по лицу. Даниэль вцепился руками в край раковины, глядя на своё отражение.
Тёмные круги под глазами. Взъерошенные волосы. И что-то ещё – что он старался не видеть. Что-то, что давно росло в нём и сегодня дало трещину.
Он выбрал тёмную рубашку. Натянул её, словно броню. Накинул тёмные очки – не потому что свет бил в глаза, а чтобы спрятаться. Спрятать глаза, в которых больше не отражалась прежняя лёгкость.
Внутри шевелилась тяжесть. Телефон завибрировал на столе. Он взял его, взглянул на экран.
Марк.
Даниэль смотрел на звонок, как смотрят на дверь, за которой что-то скребётся. И знал – если откроет, назад дороги не будет.
Он нажал на зелёную кнопку.
– Алло, – голос сиплый, чужой.
– Даня, – голос брата был тяжёлым, скомканным, будто Марк проглотил кусок металла.
– Мамина ситуация… не очень. Врачи говорят, лучше приехать. Желательно – сегодня.
