Читать онлайн Ксюша Левина - Меня ему завещали

1. Пролог - ОНА -

(Посвящается Лере С., Лере Б., и тебе, сэр Маркин)

Агния Викторовна Каверина перестала дышать пятнадцатого мая, в пятнадцать ноль-ноль, в возрасте тридцати восьми лет. А в семнадцать ноль-ноль открыли папку с её завещанием и прочитали его. Четырнадцатого мая, в семнадцать тридцать, когда Агния Викторовна ещё чувствовала себя прекрасно и все считали, что что-то сдвинулось к лучшему, она подписала несколько документов и решила все проблемы.

Во-первых, перестало существовать издательство "Искатели". Оно отдало права на свою последнюю книгу конкуренту и объявило себя банкротом. Во-вторых, всё имущество Агнии Викторовны Кавериной стало принадлежать никому неизвестному мужчине по фамилии Ростов. И только Валерия Андреевна, подруга усопшей, услышав его имя, помотала головой и выдавила, что не верит в эту дичь. В-третьих, оказалось, что квартира, все счета и даже машина Леры, дочери покойной, всё это больше не имеет никакого отношения к семье Кавериных. 

 - Она же не могла оставить дочь на улице? - спросили Валерию Андреевну, когда завещание было уже вскрыто, а Агния Викторовна похоронена. - Кто этот Ростов?

 - Тот, кто только что ушёл, - бесцветно ответила Валерия Андреевна. - Она фактически завещала ему свою дочь. 

 Валерия Андреевна стояла во дворе арендованного прощального зала и смотрела вслед уходящему мужчине, который не проронил ни слезы на похоронах.

***

У моей мамы всегда была очень странная фантазия. Например, она мечтала умереть в день рождения, чтобы на памятнике была красивая дата. Ещё она просила одеть её не в платье, а в пижаму, чтобы казалось, будто она спит, а ещё, чтобы мы накрасили ей губы алой помадой или на крайний случай винной. Лежать хотела принципиально на боку, а не на спине, как будто смерть была ещё одним поводом доказать всем, что она не желает быть серостью. Хотя... В сущности мнение других маму никогда не волновало, вероятно, она просто не задумывалась над значением вещей, не задавалась вопросом: "Почему так, а не иначе?". Просто делала, что хотела... 

Она категорически не хотела похорон. Маминым желанием было, чтобы я и две её лучшие подруги устроили «ирландский трип», который бы тянулся неделю или две. Ну и напоследок...

Она меня завещала. Как счёт в банке, дом или тачку. 

Я не помню, как именно на это отреагировала, в те первые дни, когда ее не стало. Всё превратилось тогда в жуткую череду туманных картинок из чужой жизни, а информация поступала оттуда с трудом. Я устала. Очень устала за эти пять дней... и эти пять лет.

Большая Лера каждый день давала мне приличную порцию успокоительного, а потом я ничего не помнила, ничего не чувствовала и ни о чем не думала. Но вечно так продолжаться не могло, и реальность настойчиво вторглась в мой воображаемый мир, в котором моя самая большая любовь и самая верная подруга, моя мама… меня завещала. 

Это не был заверенный нотариусом документ, просто бумажка в чёрном конверте из тачкавера, исписанная пером и тушью, для большей драмы. 

Этот самый конверт я и сейчас сжимала в руках. Вспотевшие пальцы оставляли на бумаге отпечатки, силиконовый слой будто растворялся, пачкая кожу.

 И вот это я отдам Ему. 

Неизвестному мне человеку по фамилии Ростов, который, по мнению матери, должен обо мне позаботиться.

 Я стояла перед его домом.
И он совсем не был похож на наш. Катастрофически. 

Я выросла в современной многоэтажке, в красивой и очень просторной квартире. У нас была подземная парковка, где я оставляла мопед, а Мама свою маленькую смешную машинку. Потом машинка стала моей, а мопед переехал на Генеральскую дачу. У нас была консьержка, не было никакого «двора» и все, что нужно, располагалось на расстоянии вытянутой руки. 

Улица, на которую меня привёл навигатор, была мне незнакома. Я стояла перед широким мраморным крыльцом, над которым висели огромные золотые цифры с номером дома. 

 Элиточка. 

Я не знаю, кто Он. Кем Он приходился Маме или… мне? Я ничему не удивлюсь. 

Большая Лера проводила меня только до этого великолепного крыльца, потом попрощалась и сказала, что на всякий случай побродит по торговому центру в паре кварталов отсюда. 

- Зачем ты едешь? Ты не обязана, я сама могу созвониться с ним и разъяснить ситуацию с деньгами, - сказала она на прощание.

- А если он мой отец? Это возможно? - надежда не умирала. 

- Я. Не. Знаю, - в который раз повторила Большая Лера. - Я не знаю было ли что-то между Асей и Ростовым и я… не знаю, кем был твой отец, - ложь. Но к этому я привыкла, у нас не было принято говорить о том, о чём человек говорить не хотел. Сущая белиберда для кого-то, и рабочее правило жизни для нас. 

И Лера ушла, а я смотрела ей вслед, и думала, что мы попрощались. Почему-то казалось, что в этом доме с золотыми буквами я найду даже больше, чем думаю.

Чкалова, тридцать шесть.
Двадцать второй этаж.
Триста девяносто шестая квартира. 

Я не собираюсь тут жить, я только хочу узнать, что имела ввиду Мама, когда составляла своё нелепое завещание.

Лифт мчался вверх с такой скоростью, что у меня на секунду начала кружиться голова. Это все мое воображение, которое мама упорно во мне развивала. 

Он открыл дверь, а я зажмурилась.
Играли Kongos, Birds do it.
Мамина любимая песня. 

 Ложь. Я скажу, что я люблю тебя.
  И это только Новая ложь…

2. Пролог - ОН -

Двери лифта открылись, и Ася увидела Его. У него были красивые глаза, блестящие волосы и вообще он весь был какой-то тёплый и шоколадный, как медвежонок. Только такой - русский, мощный. Даже не медвежонок, а медведь. Ася тут же вздёрнула повыше бровь и сделала выражение лица по-стервознее – красивых мужчин она терпеть не могла, даже побаивалась немного. Интересоваться на какой ему этаж тоже не стала, сам нажмёт - не растает. Она отвернулась, а потом решила, что чего это будет отворачиваться и всё-таки смело уставилась на вошедшего. Глаза у него были шоколадные… как “Алёнка”. Очень красивые. Невольно засмотрелась, а потом вдруг вспылила, как это часто бывает у женщин:

- А у меня папа военный! Он знаешь, что с тобой сделает?!
- А у меня папа - кинолежиссёр! - ответил мужчина и топнул ногой. Ася тоже топнула, ничуть не тише.
- А вот и нет!
- А вот и да!
- Да у меня знаешь какая семья, вообще?
- Да вообще-то, я глек!
- Никакой ты не грек!
- Глек!
- Не грек!
- Фу, дурак!
- Дула сама, будешь так олать я вообще на тебе не женюсь!
- А вот и нет!
- А вот и да! 

Они замолчали, за это время лифт успел остановиться на первом этаже.

- Будешь моей лучшей подлугой? - хмуро спросил мужчина, подозрительно изучая Асю.
- Буду. Тебя как зовут? - надула губы Ася. В общем-то мужчина ей понравился, хоть он и картавил, что было позорно для его лет. На первый взгляд она не дала бы ему и семи, но точно больше пяти.
- Костян, а тебя?
- Ася!

Больше 30 лет спустя

Ася перестала дышать пятнадцатого мая, в пятнадцать ноль-ноль. На «Генеральской даче», в одиночестве. Как и хотела. Она ни у кого ничего не спросила, никому не позвонила, не написала СМС. Ее нашли Две Леры. Маленькая и Большая: дочь и подруга. Никакой записки, никаких весточек, знаков и символов. Только она и завещание.

Ася умерла красивой, в невероятном, винного цвета платье, с платком изящно накрученном на голове в тюрбан. Никто не знает, кто ее одевал, кто убрал комнату и открыл окна, впустив майский, ещё пахнущий распускающимися цветами и жженой травой, воздух. Кто-то купил цветов и расставил всюду букеты. Накрасил ее бледные губы и заставил в последний раз улыбнуться.

Ася Каверина сделала всё так, как хотела. Она ушла от людских глаз, она не стала жертвой больницы, не страдала от последствий терапии. Она создала свои последние дни, как умелая сценаристка, и теперь, отыграв пьесу до конца, была готова уйти со сцены.

Справа от меня сидел ее петушара, чтоб его. Противно было от одного его вида. Я беспрестанно сжимал пальцы так, что на мякоти остались болезненно-красные полукружия от ногтей. Порывался начистить кому-нибудь морду, но совесть не позволила. Хотя… Ася никогда бы мне не запретила развлечение на ее похоронах. 

Тем более, что сидящий слева уникум прямо напрашивался на более близкое знакомство. Нервный, дёрганый ублюдок. Он то ударялся философствовать о бренности жизни, то чуть не рыдал, но всячески отрицал, что эти страдания как-то его касаются. Большинству скорбящих он был чертовски противен. А четвёртый... мой любимчик. Вот кто был самым интересным на этом празднике жизни. Его одутловатое тело я бы с радостью помял. И кто, спрашивается, такой шутник, что позвал на похороны Это? Уж не Валерия-ли Андреевна, сучка?
 

Вон она, стоит у гроба, оцепеневшая. Да разревись ты уже, мать твою! Покажи, как покойная тебе дорога! Нет, я этой даме верил, но слез на похоронах не терпела Ася. Никогда. Запрещала их под страхом смерти.
Не рыдали тут реально избранные. Например, некое кудрявое божество, которое судя по отвратительной идеальности лица - дочь моей Аси. Мда, полубогини выходят даже удачнее богинь, что и говорить. Никогда ее не видел, даже, пожалуй, побаивался увидеть.

Но вокруг неё действительно все меркли. 

И стоящая рядом девчушка в нелепом чёрном платье с пышной юбкой, и Андреевна, хоть я и считал ее всегда весьма привлекательной. 

Полубогиня тут выглядела как породистая лошадь в сельском стойле. Лера. Валерия. Хер знает, чем руководствовалась Каверина, называя так дочь. Но не прогадала. Ей идёт. Все! От имени до пышных кудрей, и Асиных синих глаз. Хотя в том, кто на кого похож я совсем не разбираюсь, бред и чушь!

Девчонка не рыдала, только хмуро смотрела на окружающих. Интересно, какая она? Стерва, под стать Асе? Или милашка? Или трудный мерзкий подросток? Или опытная зашалавившаяся первокурсница? Одно из четырёх. Об этом я думал, когда она вдруг упала на пол, видимо получив ударную дозу нервяка. Скатилась на мраморный пол. Я ждал, кажется, минуту, хотя не удивлюсь если это был один миг.
Никто не решался поднять Асину дочь с пола, кретины! 

Пришлось быть героем, а Ася такого не одобряла во мне, но в конце концов ее больше нет, так ведь? Девчонка мотала головой на каждом шаге, пока я её нёс, и волосы облепили покрывшееся холодным потом лицо.
- Спасибо, - Андреевна в своём репертуаре. Поблагодарила. Нахер мне это не надо, не вам всем помогаю. Асе. Только ей. Пришлось надевать очки, чтобы не уничтожить сборище ссыкух взглядом.
- Они же похожи, да? - услышал со стороны собственный голос. Черт! Пялился на детеныша Аси, и не мог понять, что со мной не так. Хотел… чтобы они были похожи. Чтобы сегодня в 20:00 я позвонил ей и услышал три гудка. Ровно три. И… 

- Ты читал завещание? - голос Леры повысился, она явно выходила и себя. По её щекам, наконец, побежали слёзы и было ощущение, что она вот-вот с ума сойдёт, если расслабится и даст себе право заплакать.

- Нет. Мне это ни к чему. 

- Ты знаешь, что там? - ещё на тон выше.

- Как я могу знать то, что не читал, сама подумай? - издевательство чистой воды. 

- Не смей... - начала было Валерия Андреевна, но слушать я ее не стал. 

Нахер надо. Какое, нахер, завещание?

3. Глава 1. С днём рождения, мать твою!

Мы возвращаемся к тому моменту, когда перед Лерой открыли дверь. Похороны уже позади, все уже бормочут что-то про: "Ей там будет лучше!", а Лера Каверина желает выяснить, что вообще будет дальше.