Мы можем быть песком, Я буду песчинкой, Мы можем быть водой, Я буду каплей, Мы можем быть камнем, можем быть древесиной, пылью. Мы – глина. Глина не песок. Там песчинки чувствуют себя гораздо независимей и свободней, хотя и связаны с такими же, другими Я крепкими Силами. Но в глине эта связь мощнее, Силы более глубокие, разорвать их и из Мы превратиться в Я – намного сложнее. Так что наше Мы почти монолитно, почти неразрывно, Я ощущается совсем слабо. Но есть и другие Силы. Они действуют не так заметно, медленно, исподволь, но с той же однозначной непреодолимостью. Они тянут нас в разные стороны, или в одну и ту же, но с разным усилием, пытаясь разорвать монолит, разъединить нас – если не на отдельные Я, то на несколько новых Мы. Они тянут и тянут, долго, упрямо, и наступает момент, когда эти, тихие Силы превозмогают те, мощные, явные. И мы распадаемся…
В одной руке человек нес, судя по всему, еду. Точно, еду. Мартышка ощущала знакомый аппетитный запах. Это вкусная еда. Такая пища не растёт на деревьях, её нельзя найти в траве или в реке. Эта еда бывает только у человека. Её можно украсть или выпросить или отнять. Редкая добыча, оттого ещё более желанная. Мартышка уже глотала слюни в предвкушении. Но в другой руке человека было Это. Палка. Оружие. Угроза. Насколько велика опасность? Мартышке нужно было определить это с максимальной точностью. Еда, конечно, вкусна и ароматна. Но удар палкой может быть очень болезненным. Помочь мартышке может только одно: скорость. И ловкость. Надо исхитриться молниеносно выхватить еду, чтобы человек не успел ничего предпринять. Большинство людей неповоротливы, медлительны. По крайней мере, по сравнению с мартышкой. Она уже сейчас может с точностью определить, где будет проходить человек через несколько минут – вон под тем деревом. И значит, ей нужно быть там, на нижней толстой ветке. Она всё успеет, у неё всё получится…
Властелин Горизонтов, Царь Глубин и Высот, Сущий В Себе и Способный Являться, не только порождал Ритм, но сам становился Ритмом. Он двигался, и был движением, волны страстных конвульсий распространялись вкруг Него. Они захватили Царицу, поглотили Её, подчинили ритму, и этот могучий резонанс ширился, распухал, превращая весь мир в одну живую пульсацию. Ритм, ритм, ритм! Волны накатываются друг на друга, всё ускоряясь, камнепад увлекает за собой новые скалы и обломки, вибрация тектонических плит становится чаще, мощнее. Ритм, ритм, ритм! Из глубин морей поднимается гигантский пузырь, глянцево блестя, переливаясь и набухая. Лава пробивает себе дорогу сквозь извилины кристаллов и минералов, снежная лавина тяжелеет, нехотя переваливаясь за край скалы. Ритм, ритм, ритм! Всё скорее, всё мощнее его удары. Царь в Царице, их ритм уже давно стал общим, но этого мало. Они должны слиться полностью, стать одним целым. И для этого ритм их ускоряется, всё чаще пульсации, всё интенсивнее сотрясения. Ритм, ритм, ритм!…
Капеле верно угадал: его друзья продвинулись не так далеко, только-только прошли поворот. Он уже слышит тихие удары мотыг. А может, ему кажется, что слышит. Ведь удары о мягкую глину почти бесшумны. Но он видит, это точно. Вон шляпа Банды, её не спутать с другой, пёстрая шляпа, подаренная ему чудаковатым туристом. Она на миг показалась под раскидистым деревом. Значит, и Мареке там, ведь они всегда работают вместе. И Капеле тоже скоро будет с ними. Он пошёл немного быстрее, прямиком к раскидистому дереву. Перекинул мотыгу на другое плечо, а узелок с едой взял в правую руку. Дожди подмыли дорогу во многих местах, особенно на поворотах. Большие комья глины, размером с кабана или даже с корову, обрушивались на дорогу. Надо было расчищать глину, убирать её с дороги, и укреплять обрывистые стены, трамбовать их мотыгой. Иначе автомобили не смогут проехать, а это нехорошо. Надо работать! Дерево уже близко. На нижней ветке Капеле заметил мартышку. Не выхватила бы узелок с едой! Они могут, эти мартышки. На всякий случай Капеле снова перебросил узелок в левую руку…
