Сашенька взглянула и увидела мужчину, вальяжно расположившегося в зрительном зале.
– Это Борис Леонидович, наш главный администратор, – шепнул Тимошка.
Администратор продолжал говорить:
– Елисей ко мне еще вчера сразу после трагедии подошел, сказал, что готов взять номер Олега на себя. Ну, я и согласился, пусть покажет, чему его Олег научил.
– Научил? Ничему его Олег никогда не учил. Олег еще та сволочь, ты же знаешь!
– Тем не менее мальчик вполне готов сегодня выступить.
Дядя Сеня продолжал бухтеть, но уже гораздо тише:
– Боря, но почему перед моими-то ламами? Ты же знаешь, какие они у меня нервные.
– Избаловал ты их, Сеня. Носишься и во всем им потакаешь. Они в соседнем загоне находятся с Багирой и другими кошками. Они к их запаху уж так принюхались, что он им по барабану должен быть.
– По-твоему, я вру?
– Не врешь, а малость преувеличиваешь. Но я тебе обещаю, что это сегодня в последний раз было. Дальше Елисей репетировать по графику будет, так?
– Да!
Елисей улыбался до ушей. Еще бы! Сегодня вечером он будет выступать перед зрителями!
– Вот и отлично. Значит, с этим вопросом мы все решили.
Борис Леонидович тоже улыбнулся, ему нравилось, как он легко и просто решает любую проблему и гасит любой скандал в самом зародыше.
– А мы с тобой, друг мой Сеня, пойдем сейчас да кофейку выпьем. И пока мальчик своих животных убирает, приятно проведем время. Надеюсь, полчаса хватит, чтобы у твоих верблюдов не было бы стресса от запаха хищников?
– Кофе можно выпить, – согласился дядя Сеня. – С бутербродами?
– Если уговорим Люсю открыть холодильник, то и с бутербродами.
И они ушли. Конфликт был исчерпан. И Сашеньке даже смешно стало, что вчера она всерьез думала, что можно убить из-за такой ерунды. Вот уж правду говорят, что утро вечера мудренее. При свете дня вчерашние страхи казались глупостями.
Елисей принялся выпроваживать диких кошек с манежа. И Сашенька снова обратила внимание на то, как четко у него это получается. Животные слушались его с полуслова. Иногда Елисею не нужно было им даже ничего говорить, они сами все понимали по одному его взгляду.
– Пожалуй, что у Олега так даже и не получалось.
– Пойдем к Елисею, поговорим с ним.
Они нашли Елисея возле клетки с Чингизом. Тот лежал на полу, прикрыв глаза. Рядом с ним стояла миска с кормом, но зверь к нему даже не притронулся.
– Чего это с ним? – удивился Тимошка. – Заболел?
– Переживает. До полуночи метался по клетке, действие препарата сказывалось. Рычал, на прутья кидался, а потом затих и уснул. Сегодня утром проснулся, я всех кошек на репетицию увел, а его оставил. Видели бы вы, что с ним было. Он сначала к решетке подбежал, на меня смотрит, спрашивает, что происходит. А потом вспомнил! И прямо как стукнули его. В угол забился, сидит, трясется, морда виноватая. До сих пор в себя прийти не может. Я уж ему и еды дал, и поговорил с ним, но он все равно в себя еще не пришел.
– Ты так говоришь про животное, словно он все понимает.
– Все верно, – кивнул Елисей. – Так и есть. Они все понимают.
– Домашние, возможно, но дикие – нет.
– Чингиз уж в каком поколении домашний, вернее, цирковой. Никто из его предков никогда в дикой природе не жил. И его родители, и дед с бабкой – все в цирках или зоопарках работали. Да вы сами сейчас все поймете.
И отвернувшись от леопарда, Елисей громким голосом произнес:
– Вот и не знаю, что мне делать с этим Чингизом. Если он сейчас не поест, то и выступать он сегодня вечером точно не будет!
