– А в каком возрасте был твой попугай, когда научился так ловко кувыркаться? – спросила она у девушки, которую приняла за свою ровесницу.
Та повернула к ней лицо, и Сашенька от изумления ахнула. Если со спины женщину можно было принять за девочку, то сейчас сразу же стало понятно, что она уже весьма и весьма в возрасте. Худенькое личико было испещрено глубокими морщинами. Но яркие и выразительные глаза смотрели молодо.
– Детка, этот попугай со мной уже почти двадцать лет. И он всегда, как только оказался в моих руках, уже умел выделывать нечто эдакое. Он прирожденный артист, поэтому мне его и отдали. Бывшие хозяева сказали, что просто не могут держать его у себя. Такой талант должны видеть миллионы. Когда мы с ним выходим на арену, я даже никогда до конца не знаю, что именно он сегодня отмочит из своих трюков. Зрители думают, что это я его всему научила, но на деле он вытворяет то, что захочет только он сам.
– Надо же! – восхитилась Сашенька. – Какой молодец!
Попугай сообразил, что речь идет о нем и что его хвалят. Он тут же поднял когтистую лапку и протянул ее Сашеньке, словно ожидая угощения.
– Ой, а у меня ничего нет. Разве что шоколадка.
Дрессировщица сказала, что шоколад попугаю нельзя, потому что он вообще чувствует себя последнее время неважно.
– Не знаю, что с ним такое, с ума он сошел, наверное, на старости лет. Вчера мы даже не смогли с ним выступить. Перед выступлением он неожиданно накинулся на меня, клевал, бил крыльями и рассадил мне в итоге большой палец почти до кости.
Палец у нее и впрямь был забинтован. И вся рука оказалась расцарапана.
– Как обезумел, честное слово. Потом еще какое-то время метался по клетке, даже после того, как я ее закрыла покрывалом. Только через час угомонился. Вот принесла его к нашему Айболиту, пусть взглянет. Так-то сегодня Иннокентий уже прекрасно себя чувствует, выглядит мирно, поздоровался. Да и на аппетит не жалуется. Но что это такое вчера с ним было? Я прямо испугалась. Лучше бы не лечила ему ревматизм. Это после прогревания крыльев он стал какой-то странный.
– Жанночка, можно мы войдем вместе с тобой? – попросил у женщины Тимошка. – У нас один вопросик к Кузьме Ивановичу. Мы даже без животных, ты видишь.
Дрессировщица милостиво кивнула, и как раз в тот момент из дверей вышел предыдущий посетитель. Им оказался рослый вороной конь, который возмущенно фыркнул при виде такого количества народу в приемной.
– Так, значит, ничего страшного? – озабоченно переспросил мужчина, который вел коня в поводу.
– Ваш Султан в полном порядке. Кровь чистая. Легкие дышат. Сердце стучит.
– Но с чего он вчера напал на конюха? Никогда такого с ним не случалось.
– Мой тебе совет, присмотрись к конюху.
– Султан этого человека сто лет знает. Они лучшие друзья. Да что там, он и на меня бросился. Я испугался. Уши прижаты, зубы оскалил, ногами бьет. Он и на вечернем выступлении странно себя вел, но как-то отработал. Привели в денник, он немного постоял, потом как примется лягаться и скакать. Петруха прибежал, он на него, в сантиметре от его руки, зубами клацнул. Еще чуть-чуть, и ходил бы Петька без пальцев. Я к нему зашел, он меня копытом, по руке мне попал. Я только успел подумать, повезло, что некованый конь у меня. Была бы подкова, точно бы перелом. А так ушибом дело обошлось. Всю ночь не спал, все думал, что пристрелить его придется. Сегодня спозаранку примчался, смотрю, а он как ни в чем не бывало по деннику ходит. Задумчивый такой. Но меня увидел, обрадовался. Сразу же пустое ведро схватил, в котором мы ему обычно овес даем, и мне его принес. Мол, есть хочу. И ноль агрессии! Хвостом машет, улыбается, заигрывает даже. Вот что это было?
