Ничего писать Каратицкому я, конечно, не стала. И не потому, что было стыдно или неудобно за стихийное вторжение в личную жизнь мэра, а потому что вчерашний вечер испугал меня. В его близости я ощущаю себя слабой девчонкой. Хочется довериться, поделиться и помечтать, что за меня всё решат.
Но это глупость, отравляющая женскую душу. Никто и никогда не станет рисковать своим спокойствием ради двух сироток, попавших в беду.
Сегодня было всего три урока, которые я даже толком не заметила. Пришлось объясняться из-за сочинений, ведь часть тетрадей была безвозвратно испорчена потопом. Но класс с восторгом принял компромисс в виде четвёрок в журнале. Довольные детки отправились на выходные.
В кабинете хранилась сумка с запасной одеждой, поэтому я быстро переоделась в джинсы, свитер, удобные ботильоны и накинула сверху кожаную куртку.
Домашнее задание домой решила не брать, а то вдруг опять какая стихия накроет мою квартиру? Пустынная буря, глобальное потепление или, наоборот, стены льдом обрастут… В понедельник приду пораньше и всё проверю.
Итак…
Если Оля – обвиняемая, то есть обвинитель? Точно… Вот к нему я и направлюсь.
Я делала четыре попытки прорваться в больницу, но ни одна из них не увенчалась успехом. Возможно, сегодня мне повезёт?
Бежала по пустым коридорам школы, когда из кабинета химии меня окрикнул директор.
– Виктория Олеговна, задержитесь!
– Кирилл Захарович, я правда спешу, – вошла в открытую лабораторную, где директор раскладывал белые халаты для практических занятий.
В голове что-то щёлкнуло… Руки сами потянулись к одному из них, пока тучный пузач спускался по стремянке. Вот теперь я точно воровка… Дернула молнией, пряча украденное добро в рюкзаке.
– Виктория Олеговна, вся школа в курсе того, что произошло с вашей сестрой. Нам искренне жаль, мы надеемся, что правосудие восторжествует, и они разберутся в той нелепой ситуации…
– Но? – я усмехнулась, уже понимая, что столь трогательная прелюдия обычно ведёт к эмоциональной пощечине.
– Но, как вы знаете, у школы есть попечительский совет, куда входит и господин Зиновьев. Да, мы – государственное общеобразовательное учреждение, но бюджет наш слаб, нестабилен… Поэтому порой мы вынуждены обращаться к спонсорам. Вот, новый инвентарь получили… Халаты, микроскопы, пробирки и реагенты для химических опытов, а к декабрю получим проекторы…
– Ну же, смелее, Кирилл Захарович, – присела на парту, цепляя пальцами одну из белых шапочек. – Переходите к делу.
– Господин Зиновьев, вернее, его близкие, сообщили, что вы досаждаете ему визитами. Человек в возрасте с серьезной черепно-мозговой травмой, а ещё вы своим тяжёлым характером и тягой к скандалам. Виктория Олеговна, я настоятельно рекомендую вам успокоиться и оставить свои попытки помочь следствию, потому что вы только мешаете! Каждый должен заниматься своим делом, понимаете?
Директор с нескрываемой улыбкой смотрел на груду коробок, ряд новых сверкающих микроскопов и совершенно бездумно оглаживал внутренний карман пиджака, где, очевидно, осела наличная спонсорская помощь.
– Уволите? – хмыкнула я, нарочно роняя стопку документов, а в это самое время сунула в карман белую медицинскую шапочку.
– Ну что вы! Мы вас безмерно любим, уважаем и искренне вам сопереживаем. Но я хочу, чтобы вы помнили, что школа – сплоченный коллектив. Плохо одному, плохо всем…
– Ну, хорошо. Я вас услышала, – спрыгнула с парты и направилась к выходу. – кстати, а вот этот ваш попечительский совет… О нём знают в мэрии? Это официальная помощь или так… Подачка?
