Мэр. Цена предательства – любовь - страница 8

– У вас что-то случилось? – я так была погружена в свои мысли, что не заметила, как Константин вернулся в машину.

– Нет, с чего вы взяли?

– Виктория, у вас на лице сейчас такой винегрет эмоций, что даже жутко. То ярость во взгляде полыхает, то накатывают слёзы… Если это ваше нормальное состояние, то мне искренне жаль детей, не выучивших наизусть «Бородино». Если что, я помню только начало, – Костя включил музыку, явно пытаясь заполнить тишину, а после чуть опустил сиденье, откинулся и закрыл глаза, словно собирался вздремнуть.

– Что… Что вы делаете?

– Сплю. У меня был очень сложный день. Эвакуатор приедете через полчаса, и я буду вам благодарен, если вы помолчите…

Эвакуатор? И сколько это будет стоить? В кармане лежали жалкие тринадцать тысяч, на которые нужно как-то протянуть до зарплаты.

А с другой стороны, у меня все равно нет выхода. Ну не бросать же машину здесь? Уже утром её разберут по болтикам, оставив лишь ёлочку с ароматом ванили.

Возмущение прокатилось по всему телу, в висках забили колокола гнева, но вот только ни единого слова так и не вырвалось из моего рта. Язык будто прирос к нёбу, а я все никак не могла оторвать глаз от выразительного мужского профиля.

Про таких принято говорить – красавчик.

Черты лица крупные, яркие, правильные: зеленые глаза, густые темные ресницы, широкие скулы и чуть тяжеловатая челюсть, буквально кричащая о характере её владельца. Ненавидела небритых мужчин, а вот ему щетина шла. Она завершала портрет, чуть приглушая такую порочную мужскую притягательность.

Но ещё ярче выделялись харизма и энергетика. Мимо таких не проходят… За таких бьются до последней капли крови, а если и проигрывают, то воздвигают на пьедестал эталонных бывших, до которых уже больше ни одному следующему просто не дотянуться.

– Виктория Олеговна, вы даже думаете шумно. А давайте на ты? А то мне кажется, что в любой момент вы достанете указку, – Константин приоткрыл один глаз и повел бровью, явно поняв, что все это время я тупо пялилась на него.

– Чёрт, сочинения! – чертыхнулась и вытащила из рюкзака стопку тетрадей.

– Вы что, серьезно будете здесь проверять сочинения? А как же любование моей мудаческой персоной?

– А всё, что хотела, я уже увидела, – бегло пробежалась по пока ровному строю слов, машинально выхватывая суть, читая по диагонали.

– И что же вы увидели?

– Молодой, амбициозный… Скорее всего, сюда вас посадил отец, чтобы набрались опыта перед должностью посерьёзней. Хотите казаться добряком, душой компании, вот только взгляд грустный, обреченный, словно не своё место занимаете, а найти нужное не можете. Ну, тут твёрдая пятёрка, – поставила оценку и перешла к следующей тетради. – Вы, наверное, скажете, что ошиблась по всем фронтам? Эх… Не быть мне Вангой.

– А хотите, я тоже поделюсь своими дилетантскими наблюдениями?

– О… Натальная карта от самого мэра. От этого нельзя отказываться! Жгите, Константин Михайлович, – я назло отчеканила его имя-отчество. На ты он хотел перейти… Ага! Думает, нашел провинциальную дурочку?

– Вы не замужем…

– Это ещё почему?

– Тогда почему вы сидите со мной, вместо того чтобы, хлюпая носом, звонить супругу? Одинока, красива, образованна… А глаза грустные, будто котёнка потеряли. Взгляд тяжелый, оценивающий, но это отпечаток профдеформации. Привыкли играть роль сильной бабы, аккумулируетесь, когда кажется, что выхода уже совсем нет. Не доверяете людям, презираете богатых, но тут не классовая ненависть… Нет… Что-то другое. Итак? У вас что-то случилось? – Каратицкий чуть приподнялся, перекатываясь на правый бок, демонстрируя живой интерес.