МераклИс - страница 38

На Рождество Антонио вернулся, и Лючия поняла, что с лета изменилась не она одна. Всё это время Антонио продолжал вести привычный образ жизни, несколько раз за прошедшую осень устраивал в их флорентийском доме шумные вечеринки, от участия в которых она отговаривалась занятостью в галерее. На вопрос, должен ли он отменить веселье, Лючия горячо возражала, каждый раз напоминая мужу, что больше его не ревнует, хотя любит сильнее прежнего. Антонио в своей обычной манере начинал сокрушаться, что, очевидно, ревновать теперь должен он, но за шутливым тоном Лючия уже улавливала грусть. Не обиду, а именно грусть.

Эти несколько месяцев врозь действительно были хорошей идеей. Они оба успокоились. Муж сам предложил сесть и обсудить, как действовать дальше, словно то, что им предстоит расстаться, было уже делом решённым. У Лючии будто камень с души упал. Антонио снова просто взял и решил задачу, не требуя никаких объяснений. Да она тогда и себе не могла ничего объяснить, знала только, что хочет чего-то другого.

Хочет ли она развода прямо сейчас? Нет, упаси Господь: дети, родители, бизнес, галерея, клиенты – столько скандалов сразу она не выдержит, для Италии развод до сих пор страшней чумы.

Хочет ли разделить бизнес? Тоже нет, и она надеется, что они будут продолжать работать вместе, даже если разведутся – они прекрасная команда.

Хочет ли жить вместе с… Ну о чём ты, мы же взрослые люди, на всё нужно время, может, через несколько лет, когда вырастут дети.

Даёт ли она свободу Антонио? Ты всегда был свободен, ты же знаешь, но спасибо, что учитывал мои причуды… Конечно, делай, что сочтёшь нужным…

Естественно, никто ничего не афиширует.

Да, так и есть, – семья остаётся семьёй, делаем общее дело, растим детей, просто теперь не спим вместе. Идёт?

Ну и отлично, давай я тебя обниму! Близкие. Родные. Навсегда…

Вот и всё. Когда на рождественский обед приехал Эдуардо, муж предложил ему аперитив и на пять минут увёл в библиотеку. Остальные гости и не заметили, да и мало ли какие дела у антиквара с его давним клиентом. Оба вышли к столу растроганными, а у Эдуардо глаза были чуть ли не на мокром месте. Антонио был всё-таки мастер разрешать неловкие ситуации.

Следующие четыре года прошли именно так, как они и договорились. Антонио преподавал в Болонье и Риме, курировал в основном галерею во Флоренции, вместе с Лючией они продолжали выезжать в Лондон, расширяли бизнес по всему Средиземноморью, только Кипр пока оставили в стороне. Дети росли, купаясь в любви и внимании обоих родителей, разъезжая между Римом и Флоренцией.

А потом Антонио пригласили в СССР, в Москву, в самый престижный советский университет. Было бы глупо отказаться. Детям был обещан Ленинград, бывший Санкт-Петербург, на какие-то белые ночи, а на Рождество, как всегда, они все собрались в Риме.

Тогда-то Антонио и объявил, что готов к разводу. Лючия понимала, что рано или поздно они к этому придут, но всё-таки сообщение застало её врасплох. Конечно, всё это время у него были какие-то женщины, с кем-то из них она была знакома, но развод? Она снова ощутила забытую, казалось, ревность, но справилась с собой, и вскоре мимолётное тоскливое чувство отступило. В конце концов, она счастлива с Эдуардо, нельзя быть такой собственницей.

Они с Антонио наведались к адвокатам и запустили процесс. Антонио сразу дал понять, что для неё и детей не изменится ничего, что при любом раскладе он позаботится о будущем Паоло и Кьяры-Лу, но хотел бы быть честным в новых отношениях.