- О! Сирена, это Рон - папа Агнесс. А это...
- Восхитительная создательница всей этой красоты, - сделал неожиданный комплимент мужчина, называвшийся теперь отцом моего ребёнка. - Мне всё безумно нравится. Вы настоящий талант, Сирена.
- Хочу домой! - повторила наша «общая» дочь, глянув на Рона осуждающе. - Либо едем вместе, либо я иду на автобус.
Джефф виновато развел руками, мол, я же говорил, что Агнесс - не подарок, а она не дождавшись реакции взрослых, с деловым видом поправила лямки рюкзачка и зашагала прочь. Рон быстро извинился и кинулся за ней.
Я с трудом удержалась, чтобы не сделать то же самое. Осталась стоять на месте. Хотя сердце разрывалось. Я хотела одного: догнать дочь, прижать к себе и не отпускать. А лучше схватить и увезти подальше. От всех и всего на свете. Туда, где нет места злу и горю. Где будем только мы: я и она. Навсегда.
- Сирена, вы... - снова начал Джефф, собравшись задать вопрос, в порядке ли я. Но осекся.
- Пожалуй, вы всё-таки правы. Мне нужно отдохнуть. Простите...
Я оставила Джеффа одного посреди зала и ушла в противоположном направлении от выхода, через который выставку покинула моя повзрослевшая на три года дочь.
****
- Как ты мог это упустить? КАК ТЫ МОГ?!
- Успокойся. И сядь.
Картрайт не повышал голоса. Говорил хоть и жестко, но спокойно.
Зато я орала, будто ненормальная, превратившись в себя саму, какой он нашел меня в клинике для душевнобольных целую жизнь назад.
- Как ты мог? - повторила я тише, а по щекам пробежали слёзы.
- Именно это я сейчас и пытаюсь выяснить, - отрезал Картрайт, держа телефон у уха. - Сядь же, Сирена. И прекрати истерику. Тебе не идёт.
- Держи, - ко мне подошел Стивен и впихнул в руку стакан с крепким алкоголем.
Я сделала глоток и поперхнулась. Сунула пойло ему обратно.
Ноги, наконец, подкосились, и я сделала то, чего требовал Картрайт. Почти упала в кресло, чувствуя себя так, будто по мне проехал каток, который укладывает асфальт.
Я не понимала. Не понимала. Я ничего не понимала.
- Так называемого отца зовут Рональд Прайс. Работает в строительной компании менеджером. Жена Натали была домохозяйкой, - поделился, тем временем, шеф информацией, которую успел узнать. - Агнесс живет у них три года.
- Она не Агнесс! - снова взорвалась я. - У нее другое имя! Ее зовут Изабелла!
Картрайт посмотрел на меня яростно. Ну, просто волчий взгляд.
- Теперь ее зовут Агнесс. И чем реже ты будешь произносить ее прежнее имя, тем лучше для вас обеих.
Он снова отвлекся на новый телефонный разговор, а я закрыла лицо ладонями.
Перед глазами стояла дочь. Не та, какой ворвалась в мою жизнь сегодня. А прежняя. В день, когда я видела ее в последний раз.
Нам дали попрощаться прежде, чем меня увезли в тюрьму. Предстояла разлука. Как нам тогда казалось, на два месяца. Марко тоже находился в заключении, хотя суд еще не закончился. Мужа отказались выпускать под залог на время процесса. После моего ареста Изабелла осталась одна. Без нас обоих.
Она не плакала. Но смотрела на меня горько. Будто не хотела винить, но всё же винила.
«Пора», - к нам подошла соцработник - женщина со строгим лицом.
«Дайте еще пару минут!» - взмолилась я, хватая дочь за руки.
Казалось, отпущу ее сейчас, и больше не увижу. Безумное предчувствие! Но оно оказалось верным. Почти...
«Нужно еще собрать вещи», - отрезала женщина. - «И успеть в центр до ужина. Иначе девочка рискует остаться голодной
