Тидом сбросил одеяло и вынул из ножен даг[9].
Лицо Ниминоа стало серым от ужаса. Но монах всего лишь поддел лезвием вырез ночной рубашки и распорол желтый шелк до самого низа. Затем внимательно оглядел тело девушки – от маленьких грудей до плотно сжатых колен – одобрительно хмыкнул:
– Конгайская кровь!
И провел пальцем по гладкому лобку.
Ниминоа вскрикнула, и брат Карсим, перехватив запястья девушки одной рукой, другой зажал ей рот.
Тидом просунул руку между бедер Ниминоа. Девушка вывернулась, замычала, попыталась ногами оттолкнуть монаха.
– Какая невоспитанность,– недовольно сказал Тидом.– Помоги мне, брат Муто.
Брат Муто, грузный, широкоплечий, еще более высокий, чем его начальник, ловко поймал лодыжки Ниминоа, развел их и прижал к постели. Теперь Тидом мог без помех закончить исследования.
– Девственна! – с удовольствием сообщил он и погладил девушку по животу.– Девственна, а следовательно, требует особого отношения. Чему учит нас святой Дихгим?
– Поторопись, брат Тидом,– нетерпеливо сказал Муто.
– Вот этого как раз и не следует! – назидательно изрек Тидом.
Брат Карсим усмехнулся.
– А следует как раз напротив,– продолжал Тидом.– В первую очередь святой Дихгим рекомендует путем возбуждения чувствительных мест добиться выделения животных соков!
И легонько ущипнул девушку за сосок.
Ниминоа глядела на монаха круглыми от ужаса глазами.
– Ежели сего достигнуть не удается или за недостатком времени, а также при значительных размерах органа,– Тидом самодовольно похлопал себя по соответствующему месту,– следует использовать смягчающие масла.
Он окинул взглядом ряд хрустальных флаконов у зеркала, открыл несколько наугад, понюхал, выбрал один и поставил на край ложа.
Карсим и Муто переглянулись. Святой Дихгим описал все виды подобающих удовольствий, но в данном случае не худо бы Тидому вспомнить, что удовольствие желает получить не он один, а приказ Брата-Хранителя Треоса – закончить дело не позже третьй ночной стражи.
А Тидом между тем продолжал невозмутимо:
– Обращаться с девственницей следует бережно, дабы не вызвать ненужного страха и не погубить в ней естественные женские начала. Бережно! – Он поднял палец и строго посмотрел на Карсима.
– Не следует также и чрезмерно затягивать приготовления! – не выдержав, процитировал брат Муто.
– Не следует,– согласился его начальник и расстегнул пояс.
Ниминоа впала в состояние полузабытья. Тела почти не чувствовала. Ни тела, ни того, как монах умащал ее лоно драгоценным гурамским маслом.
Тидом разоблачился и встал коленями на край ложа. Муто отпустил лодыжки девушки.
– С благословения…– начал Тидом.
В это время снизу донеслись крики и треск ломаемой мебели. Монахи прислушались было, однако шум стих.
Тидом вздохнул.
– С благословения Наисвятейшего,– сказал он,– приступим!
Шестнадцатый хирад Мангхэл-сёрк – один из труднейших. И требует предельного сосредоточения. Мир в буквальном смысле перестает существовать для Погруженного. Поэтому просторный подвал, предоставленный светлорожденному Гривушем для упражнений,– идеальное место для занятий. Закрываешь люк – и отрезаешь все лишнее. Каждый хирад требует времени. Столько, сколько потребуется. Начал светлорожденный за три часа до заката, закончил далеко за полночь.
Ощущая приятную пустоту внутри, Данил отложил меч, с удовольствием погрузил лицо в холодную воду и застыл на пару минут, задержав дыхание. Как хорошо!
