– Ты что-то замышляешь, – сказал внуку С. Ч.
– Я не только поэтому к тебе приехал.
Это заявление было проигнорировано как несущественное.
– Дело в Лэме.
– Джексон Лэм. А что с ним?
– По-моему, он сошел с ума.
Ривер заметил, что С. Ч. это понравилось, как, впрочем, и все, что давало возможность нырнуть в глубины психологии. Особенно ему нравилось, когда Ривер подавал крученый мяч.
– К такому выводу ты пришел на основании глубоких медицинских познаний.
– У него паранойя разыгралась.
– На одной паранойе он бы долго не протянул. По-твоему, он себя превзошел. И в чем именно проявляется эта паранойя?
– Он решил, что в стране оперирует группа ликвидаторов из КГБ.
– Для начала, КГБ больше не существует, – сказал С. Ч. – Холодная война закончилась. Мы победили, если ты следишь за новостями.
– Да, я знаю. Я погуглил.
– Но с другой стороны, их нынешний президент когда-то возглавлял КГБ. Между прочим, сейчас эта организация называется ФСБ, и хоть они и сменили вывеску, суть осталась той же. А что касается ядов, которые не оставляют следов, именно ими и занимался особый отдел КГБ. Токсикологическая лаборатория. Фабрика ядов. В тридцатые годы некто Майровский или Майрановский[7], ну, как-то так, изобретал там всевозможные отравляющие вещества. И добился таких успехов, что его самого убрали.
Ривер посмотрел на свой стакан. Он пил виски только с дедом. Может, это был своего рода ритуал.
– По-твоему, это возможно.
– По-моему, если Джексон Лэм подозревает, что на нашей территории проводится операция в старом московском стиле, то к нему следует прислушаться. Имя Литвиненко тебе ни о чем не говорит?
– Там не применяли яда, не оставляющего следов.
– Вот именно. Потому что та операция проводилась под черным флагом. Думаешь, они не смогли бы обставить все как несчастный случай? – (Одним из излюбленных приемов С. Ч. было обращать твой аргумент против тебя же; еще одним – не давать тебе шансов перегруппироваться.) – Кто жертва?
– Некий Боу. Ричард Боу.
– Господи, он был еще жив?
– Ты его знал?
– Не лично. Он был бегунком в Берлине. – С. Ч. отставил стакан и принял позу мудреца: локти уперлись в подлокотники, пальцы сплетены, будто держат невидимый мяч. – Как он умер?
Ривер объяснил.
– Ну, звездная карьера ему никогда не светила, – сказал С.Ч., будто нерасторопность покойного Дикки Боу напророчила ему смерть в автобусе. – До Первого дивизиона ему было далеко.
– До Премьер-лиги[8], – поправил его Ривер.
С. Ч. небрежно отмахнулся от этого мерзкого нововведения.
– Бегунок, ловко орудовал на панели. И кажется, был совладельцем ночного клуба. Или работал в нем. В общем, приносил всякие крохи: кто из чиновников изменяет жене или дружку и все такое прочее. Ну, ты представляешь.
– И все это фиксировалось в досье.
– Знаешь старую присказку про законы и колбасу? Ну о том, что лучше не смотреть, как они делаются?[9] Вот и с разведслужбой так же. – Он выронил невидимый мяч, снова взял стакан и задумчиво поколыхал его содержимое, так что янтарная жидкость омыла стенки. – А потом Дикки Боу ушел в самоволку. Тем и прославился. Загулял, да так, что тревожные огоньки замигали на всех коммутаторах, от Берлина до… Баттерси. Ох, прости. Аллитерация. Дурная привычка. В общем, от Берлина до Уайтхолла, потому что хоть он и был мелкой сошкой, но в то время никому не хотелось, чтобы британский агент появился на красном телевидении и вещал бог весть что.
