Тузик удивлённо посмотрел на него, но лаять не стал и, отвернувшись к стенке будки, продолжил спать.
– Дэн, – предупредил я, – только не смотри, иначе хана!
– Не беспокойся, у меня всё схвачено, друг.
Отвернувшись, он присел, нагнулся и зачерпнул всё в стакан. Содержимого набралось с горкой. Вонь была жуткая. Наши расчёты оказались точны.
Я стоял недалеко от Дэна, Алинка с интересом наблюдала за происходящим с крыльца. И всё было хорошо и даже очень весело, пока Дэн не посмотрел на стакан. Только взглянув на него, мой друг вмиг с бодрого шага перешёл на быстрый бег. При этом Дэна прямо на ходу начало рвать в разные стороны, но Дэн не спасовал. Это была прелестная картина. Он бежал ко мне с вытянутой рукой, словно спортсмен на олимпиаде с факелом, судорожно сжимая стакан, полный собачьего говна. Я, понимая, что он не сдастся, готов был принять эстафету.
– Дер-рж-жи-и, – услышал я его хрип.
Я добежал с ношей, стараясь не дышать, до Алинки. Она, резко схватив стакан, юркнула в прихожую и вывалила всё в одну из туфель дяди Виталика. Говно легло равномерно.
В это время Дэн быстро приходил в себя. Его красные, полные слёз глаза постепенно обретали здоровый вид.
– Давайте в укрытие!
И мы втроём рванули за ближайшие соседские стройматериалы.
Выбрав место, с которого хорошо просматривалось крыльцо, мы стали наблюдать.
Ждать пришлось ещё полчаса, пока дядя Виталик допоёт все песни и выпьет всю водку. Но вот в дверном проёме показался здоровущий мужик с красным лицом и огромными бакенбардами.
– Ну, дорогие мои! Спасибо этому дому за хлеб, за соль, за полную чашу. Долгие лета вам, мои хорошие! – басил дядя Виталик в открытую из-за жары кухню. Покачиваясь, он засунул в рот «Беломор»…
Нам троим было отчётливо видно, как его здоровая нога плавно, без ложечки, как по маслу, скользнула в начищенную туфлю.
Ловушка сработала, и собачье говно моментально, словно трясина, затянуло ногу дяди Виталика, нежно окутав и грея своим теплом. Дядя Виталик в одно мгновение отрезвел. Не успев прикуриться, беломорина выпала из его полуоткрытого рта.
– Ёб вашу мать! – только и смог прошептать он. А потом принялся тихо повторять, как заклинание: – Ёб вашу мать… Ёб вашу мать… Царица полей, – медленно осознавая неизбежность происходящего.
Наш план настолько чисто сработал, что не оставил ему не единого шанса на отступление. Во-первых, полон дом народа, накрытые столы, гости едят, пьют, никак не разуться. Опять-таки стыдно.
Во-вторых, выйти и снять ботинок уже за калиткой – тоже провальная идея. Вонь распространится в радиусе трёх метров, и тогда точно не уехать никаким транспортом на другой конец города.
Ему оставалось только очень аккуратно дойти до ближайшего таксофона, вызвать машину и бережной поступью, легко пованивая, не попадая в поле зрения таксиста, доехать до дома. С этой тихой мыслью дядя Виталик, как бы легко прихрамывая, спустился с крыльца, открыл калитку и исчез.
Мы сидели в засаде и успокаивались от хохота.
– А давайте им завтра во все ботинки говна напихаем?! – с энтузиазмом предложил я.
– Вы сдулели, – сказала Алинка, обидевшись.
– Нет, Дэн, нас завтра ждут новые дела, – сказал мой друг.
В это время в такси, держа на весу ногу и глядя в окно, грустил дядя Виталик.
– Ёб твою мать! – уже ласково и шёпотом повторял он, наблюдая за мелькающими деревьями.
Таксист, стараясь задерживать дыхание, недовольно косился в зеркало заднего вида на вонючего пьяного мужика.
