– Готов поставить любую из лошадей против заячьего хвоста, что этого супа не постыдится ни один королевский повар. С вашего позволения, синьор Вальдерон и прекрасная синьорина Айлин!
Он шутовски поклонился и принялся чистить грибы, резать на мелкие части какие-то коренья, извлеченные из своей сумки, отмерять и смешивать специи… Аластор с облегчением увидел, что Айлин робко улыбнулась и тоже вздохнула, а потом… потом посмотрела за плечо Фарелли тем особенным взглядом, который Аластор уже не раз у нее замечал. Ее губы шевельнулись, но подруга тут же торопливо сжала их, словно хотела что-то сказать, но передумала.
Но будь это что-то важное, она ведь поделилась бы с ним тайной?
Пытаясь убедить себя в этом, Аластор тоже сходил к ручью и выкупался, упрямо не обращая внимания, что вода по-весеннему прохладна. Смена белья у него была всего одна, и та чудом оказалась в седельной сумке, но надевать пропотевшую одежду на чистое тело было слишком противно. Аластор быстро оделся и, как мог, постирал снятое белье в ручье. Конечно, это дело слуг… Но язык почему-то не поворачивался приказать сделать это Фарелли. Итлиец едет с ними, не требуя жалованья, а значит, он все-таки не обычный слуга. Скорее наемник вроде тех, что послал отец. А уж после стольких одолжений с его стороны…
Когда Аластор, взлохматив влажные волосы, чтобы быстрее высохли, вернулся на поляну, по ней уже плыл густой аромат варящегося супа. Желудок жалобно заурчал, а итлиец лишь бросил на Аластора быстрый взгляд с тенью понимающей усмешки и помешал в котелке. Новая волна восхитительного запаха чуть не сбила Аластора с ног. Похоже, свою лошадь, поставленную против заячьего хвоста, синьор Фарелли не проспорил бы. Аластору не приходилось бывать за королевским столом, но в поместье Вальдеронов повар такого точно не готовил. Или это просто есть очень хочется?
* * *
Чужак пришел на запах.
Фарелли как раз, к немалой зависти Аластора, в третий раз попробовал густой суп и наконец-то счел его готовым. И снова вздохнул, что вот если бы добавить шалот, сливки и немного белого вина… Аластор его почти возненавидел! Почти, потому что всерьез ненавидеть человека, сварившего такое чудо, у него все равно бы не получилось.
И вот ровно в этот момент Пушок насторожился, повернул морду к тропинке, а спустя несколько мгновений оттуда послышался цокот лошадиных копыт. Одной лошади с всадником. Аластор это понял мгновенно и еще успел подосадовать на пса – сторож, называется! А если бы это была погоня или местный лихой народ?! Но Пушок покосился на него едва ли не с насмешкой. Мол, если вы, милорд, не отличаете опасность заранее, так доверьтесь тому, кто в этом смыслит побольше вашего. Вот именно так волкодав и подумал, хоть и дохлый, Аластор готов был ручаться!
Но он все-таки привстал, чтобы взять секиры, лежащие у входа в палатку, – просто на всякий случай, и краем глаза увидел, как Фарелли неуловимо поменял позу. Вот только что итлиец беззаботно держал ложку, разглагольствуя о клятом шалоте, а вот у него в руке как по волшебству оказался нож, а сама рука спряталась за котелком…
– Э-ге-гей, добрые люди! – послышалось с тропинки. – Позвольте погреться у вашего костра?
И всадник на отличном вороном фраганских кровей въехал на поляну.
Остановился, с предусмотрительной вежливостью давая рассмотреть себя, приветливо улыбнулся и коснулся пальцами полей запыленной шляпы. А потом, окинув их с Фарелли быстрым внимательным взглядом, учтиво поклонился и продолжил:
