— Пф-ф, — из вредности отозвалась Эль.
— Ты писалась в кровать на моих глазах! — возмутился Айрторн. — Чего ты от меня хочешь?
И правда. Насчет «на глазах» Элинор не помнила, а вот как однажды, в пять или шесть лет, увидев ночной кошмар и описавшись от страха, по какой-то причине не побежала к матери и не позвала служанку, а кинулась к Линдену, в памяти отложилось прекрасно. Вот уж вышел сюрприз так сюрприз.
Эль не сдержалась и прыснула.
Айрторн поддержал ее смех.
— Мир? — спросил, когда они оба отсмеялись.
И ее ответ был для него по-настоящему важен, она видела. По глазам.
Элинор улыбнулась и ответила совершенно искренне:
— Мир.
Конечно мир. Потерять его окончательно из-за собственного эгоизма она была категорически не готова.
Кажется, Линден выдохнул с облегчением.
Обнял ее, поцеловал куда-то в висок — по-братски.
— Люблю тебя, моя мелкая пиявка. — Он звал ее так с детства, потому что маленькая Эль действительно порой вцеплялась в него мертвой хваткой и не давала прохода.
— И я люблю тебя, — прошептала она, зажмурившись и тайком наслаждаясь теплом его объятий. — Будь счастлив.
— Это что за бал-маскарад? — иронично поинтересовался отец, когда на следующий день Элинор вошла в его рабочий кабинет в Гильдии магов. Прошелся по дочери взглядом с головы до пят и, вздохнув, подпер голову кулаком, показывая, что никуда не спешит и внимательно ее слушает.
Эль же вспыхнула, вскинула подбородок.
— Это не маскарадный костюм. Это рабочая форма. Или ты предпочитаешь, чтобы я продолжила бегать по крышам в платье?
И даже притопнула ногой в высоком сапоге на плоской подошве. Мол, смотри, папа, и привыкай к новому образу дочки.
А образ и правда был новым. Прежде Элинор носила брюки только при прогулках верхом. Подобную обувь — тоже. Но она же теперь сотрудник гильдии, хоть и в наказание, хоть и недобровольно, пусть и временно, но все же сотрудник. Поэтому долой юбки, каблуки, красивую укладку волос. Теперь она — гильдеец. А значит, брюки, заправленные в высокие сапоги, простая рубашка, черный безликий плащ и волосы, стянутые в тугую косу.
Мало того, с утра она даже стерла с ногтей цветное покрытие и подстригла их под самый корень. Никакой изнеженной аристократки, заботящейся о своей внешности, — новая жизнь так новая жизнь.
У разглядывающего ее лорда Викандера дернулся уголок губ, как если бы он хотел рассмеяться, но сдержался, чтобы не обидеть.
— Похвальное рвение, — произнес он нейтральное и жестом указал на стул для посетителей с обратной стороны своего стола. — Это же не все, я полагаю?
Теперь он смотрел ей строго в глаза. Все, тема одежды исчерпана и закрыта, он удивился преображению дочери, и только — ее выбор, ее решение. Что же касается того, что она заявилась в его кабинет без приглашения не просто для того, чтобы показать новый наряд, он не ошибся.
Элинор выдохнула, как перед прыжком в холодную воду, и, чеканя шаг, направилась к предложенному месту. Опустилась на сиденье — идеально прямая спина, руки, сложенные на коленях, приподнятый подбородок.
Лорд Викандер заинтересованно изогнул бровь, но от комментариев воздержался — ждал.
Эль прочистила горло.
— Я полностью согласна с тобой, что должна расплатиться с городом и поэтому работать, а не отдыхать на каникулах…
— Та-а-ак, — протянул отец, едва заметно поморщившись — уже догадался, что ее последующие слова ему не понравятся.
