— Наставников, — не согласилась мать.
Эль снова фыркнула. Назвать это можно как угодно — суть одна.
— Нянек, — повторила уперто.
И можно только благодарить богов, что отец сам не рядовой гильдеец, разъезжающий по вызовам, иначе контролировал бы ее сам. А это — тоска и никакой самостоятельности.
Видя настрой дочери, леди Викандер мудро решила не продолжать тему. Ласково погладила Эль по плечу в знак поддержки.
— Все будет хорошо.
Еще бы. Пусть только попробует не быть.
— Будет, — повторила Элинор твердо, неосознанно сжимая ладони в кулаки. А потом вдруг вспомнила, с чего начался их разговор, и ее руки мгновенно расслабились, безвольно упали на колени. Эль вскинула глаза к лицу матери. — Мам, он же приедет сегодня на ужин? Я же не зря... — Элинор не договорила, просто мотнула головой в сторону висящего неподалеку платья. От резкого движения из-за уха выбилась длинная прядь волос и повисла перед лицом, но Эль не стала ее поправлять, чтобы не отвлекаться и не упустить реакцию леди Викандер на свой вопрос.
А мать снова нахмурилась. И вновь появилась та ужасная, совершенно ей не идущая глубокая морщинка между бровей.
Элинор напряглась. Она-то думала, мама хмурилась из-за произошедшего ночью. Но вот разговор снова о платье и о том, кто придет на ужин, и…
Леди Викандер неожиданно отвела глаза и, протянув руку, сжала ладонь дочери, все еще лежащую у той на коленях.
— Милая, Линден…
Эль гневно прищурилась и нетерпеливо высвободила руку.
— Не тот, кто мне нужен? — уточнила воинственно.
Леди Викандер прекрасно знала о детской влюбленности дочери, со временем превратившейся в настоящее, серьезное и глубокое чувство, несмотря на то что они очень давно не разговаривали на эту тему. Это лет в десять Эль могла целый день рассказывать матери, как красив и умен Линден, а значит, когда она вырастет и они поженятся, у них будут красивые и умные дети. В двенадцать Эль даже смастерила себе свадебную накидку из простыни и женихом воображала, естественно, Линдена Айрторна. Потом Элинор повзрослела и перестала болтать о своих чувствах, считая, что первым о любви должен заговорить именно мужчина. Но в душе, как и в десять, двенадцать и четырнадцать, Эль по-прежнему не сомневалась, что свадьбе таки быть — реальной, с настоящей накидкой, не из простыни.
Улыбка матери сделалась печальной и даже несколько виноватой.
— Видишь ли, милая…
Она не договорила — дом наполнился звоном.
— Пришли! — подскочила с кровати Эль и только теперь поняла, что мама уже соответствующе одета и готова к приему гостей. А она — в домашнем и лохматая, как бешеный снус! — А-а! Вот же черт! — Элинор в панике заметалась по комнате, не зная, за что хвататься: за одежду или за расческу.
В их доме было не принято одеваться при помощи слуг, и Эль всегда снисходительно посмеивалась, когда Диана говорила, что не может застегнуть корсет без камеристки. Но сейчас она как никогда позавидовала подруге — вот бы и ей помощницу, которая сделала бы ее красавицей за считанные минуты.
— Собирайся, — понимающе улыбнулась леди Викандер, тоже встав с кровати. — Не паникуй, все равно без тебя за стол не сядем. — И направилась к выходу.
Эль, прикусив нижнюю губу, проводила ее идеально прямую спину раздосадованным взглядом.
Легко сказать «без тебя не начнем». Там же Линден пришел. Линден, которого она не видела полгода!
