Я ложусь прямо на заправленную постель и двигаюсь ближе к стенке, смотрю на него, почти плачу от какого непонятного мне, неведомого чувства.
– Ты не обижайся, – мнется Рома. – Можно я спиной к тебе посплю?
– Ага, – отзываюсь и натягиваю на себя краешек покрывала. Мне вдруг становится дико стыдно и неловко.
– Все хорошо, Лер, – наклоняется ко мне, целует коротко в губы. – Я очень хочу тебя обнимать, но тогда за сон не ручаюсь.
— Понимаю, – киваю, скользнув взглядом по выпуклости в его джинсах. – Я не то чтобы не хочу, просто…
– Все хорошо, – повторяет он. – Спим?
– Спим, – закрываю глаза, понимая, что точно не усну.
Лекс
Ну и ладно, что трахнул ее первым. Можно подумать, я не могу бабу уступить лучшему дружбану. Да единственному по факту. Мы так до хера времени вместе, что ни одна кукла между нами не встанет. Даже такая симпотная лань, как Лерчик.
И на хера я сюда приперся с утра пораньше? Вчера, вместо того, чтобы всю ночь под текилу слизывать соль с жарких девичьих тел, покатался по городу и в люлю, а сегодня сюда, как магнитом, потянуло.
Окидываю взглядом пустой стол, за которым должна дрожать и млеть наша отличница, плюхаю на столешницу фирменный бумажный пакет и прусь на выход.
Лера застывает в дверях ровно в тот момент, когда я показываюсь из-за стеллажей.
– Привет, – хлопает глазками отличница и беспомощно оглядывается.
Феллини нарисовывается следом за ней, смотрит прямо.
Ну точно трахнул, и остался ночевать в ее общаге. Понятно дело – не в шахматы же с ней играть. Да я сам привез подарочек и дал добро. По фиг. Должно так быть, но внутри как-то противно. Криво ухмыляюсь.
– Привет-привет, – стараюсь звучать обычно, но шутить и прикалываться не хочется. – Здорово, Феллини, – первым протягиваю ему руку, чтобы показать, что ничего против их потрахушек не имею.
Жмет руку и поджимает губы. Всегда так делает, когда что-то очень хочет рассказать, но по каким-то причинам не говорит. Лерку стесняется.
– Не хочешь курить? – наконец находится друг.
Лера спешит мимо меня за свой обшарпанный стол, бросая косые взгляды.
– Да можно, – пожимаю плечами и лыблюсь, предвкушая рассказы о том, в каких позах он учил отличницу разврату.
Зыркаю на притихшую Лерку, и мы идем на улицу. Я засовываю в рот сигарету, но не подкуриваю ее.
– Короче… – Ромка мельтешит, вытряхивает сигу из пачки. – Дай зажигалку.
Что это он такой возбужденный? Как юный спермотоксикозник, блин. Я прикуриваю сам и протягиваю огонек ему, прикрыв от ветра ладонью.
– Ты ж ее не трахал? – спрашивает Феллини, глубоко затягиваясь.
Что за вопросы такие, а? Какая разница, если сам ее шваркал всю ночь напролет.
– А что? – выпускаю в сторону струйку дыма. – У нее были жалобы?
– Лекс, ну че ты начинаешь? Скажи да или нет, а? – кривится друг и сплевывает.
– Уж не знаю, каких сказок наплела не такая, но я тупо не успел. Ты звонком сорвал с горячего, – рассказываю все как было, лишь бы отстал. – А тебе жалко, что ли? Сам ее всю ночь трахал, а мне нельзя?
– Я не стал, – выпускает дым, глядя на меня исподлобья. – А ты сам же спрашивал у меня про нее, понял, что… ничего такая. И поехал ее трахать? Ну что ты за друг, Лекс?
– У тебя не встал на нее из-за бабкинской кофты? – пытаюсь разрядить ситуацию. – Ага, я спросил, и ты сказал, мол, бери, мне насрать. Не первая же девчонка, которую мы делим. Что с этой-то не так пошло?
– Мудила ты, короче, вот что, – снова затягивается и подходит ближе. – В общем, если ты ее не трахал, и я не трахал, и Лера не пиздит… То ее вообще никто еще. Ну ты понял.
