Я проклинал себя за это, но не мог остановиться, продолжая яростно вбиваться в ее податливое тело, словно наказывая за дерзость, а она принимала меня в ответ…
Вбирала весь мой пыл, злость, ненависть и каким-то образом преобразовывала всё в дикую необузданную страсть.
Только с ней я испытал нечто подобное, только ей удалось удовлетворить меня в полной мере.
И попробовав однажды, я больше не мог остановиться.
Как же бесит!
Сидел и вглядывался в ее чувственные красные губы, желая вновь вернуться в ту самую уборную.
Я закрыл глаза, делая незаметный глубокий вдох.
«Это было в последний раз…» – процитировал себя же, стараясь подавить вспыхнувшие эмоции.
Больше это не повторится.
Я ставил под угрозу не только свою репутацию, но и будущее компании Блэквудов, планируя возглавить ее после завершения обучения в Эденгарде.
И все из-за нее.
В академии было так много привлекательных и обеспеченных девушек, любая из которых могла стать моей, но она…
Она задевала меня больше всех.
С первого дня нашего знакомства эта выскочка смотрела на меня свысока, как на пустое место, каждый раз давая отпор.
Я просто не мог ей этого простить.
Я презирал ее, публично оскорблял, унижал…
Пока в один злосчастный день не загнал в угол, и все не закончилось грубым сексом, который никак не выходит у меня из головы.
Эти длинные красные волосы хотелось намотать на руку. Изумрудные глаза, в которых полыхало столько ненависти и страсти, невероятно соблазнительное тело с ароматом цитруса - все это снилось мне ночами, желая приручить и обуздать.
Ненавижу!
Неожиданно ее попросили продемонстрировать работу магической сферы, которая должна была показать яркое событие ее сегодняшнего дня, и каждый нерв в моем теле напрягся до предела.
У кого-то это была зарядка, утренняя пробежка, потеря конспекта, а вот у Эланы Фрэйз - был я!
Адреналин ударил в виски, когда она вышла перед всеми и заняла место профессора Карлайла, неуверенно взяв в руки шар предсказаний.
Я видел страх в ее больших зеленых глазах, дрожащие ресницы, ритмично вздымающуюся грудь под блузкой, расстегнутой на верхние пуговицы.
По каким-то неведомым причинам я знал, что чувствует эта нахалка, но не мог себе это объяснить. И вот сейчас мы снова испытывали одинаковые чувства, находясь на грани отчисления с позором, от которого не сможем отмыться.
Секунды превратились в бесконечность. Я сосредоточенно смотрел на сферу в ее руках, наблюдая, как поток маны постепенно образуется в нечто осязаемое, в размытую картинку.
Внезапно шар разлетелся вдребезги, и я вскочил с места, рефлекторно бросившись к ней, но тут же одумался и опустился обратно на стул.
Надеюсь, никто не заметил.
Эта рыжая бестия стояла неподвижно, даже не вскрикнув от боли, и ошарашено смотрела на свои израненные пальцы, с которых алыми каплями стекала кровь.
Внутри что-то болезненно сжалось, и мне не понравилось это чувство.
Я мгновенно откинул эти мысли в сторону, решив, что это естественное беспокойство о своей игрушке.
Думать иначе не хотел, к тому же, это была чистая правда.
Я незаметно расслабился, и выразительный взгляд зеленых глаз сразу же устремился на меня, словно обвиняя в случившемся.
И мне вдруг стало интересно…
Это случайность? Или она специально разбила сферу?
Фрэйз никогда не допускала ошибок, обогнав меня в успеваемости по всем дисциплинам, как неожиданно важнее стало другое.
Габриэль Мейз - наш ректор и по совместительству знакомый моего отца, вызвался сам залечить раны этой заучки. Он израсходовал неимоверное количество маны и как-то уж подозрительно долго задержался на ней своим касанием.
