Он стоит в стороне, рядом с мягким диваном, и сам внимательно изучает комнату.
- Ну, что ж, - осмотревшись, он хлопает в ладоши, - вбирай предмет и начинай им бить манекен.
Я хмурюсь, не совсем понимая, что он имеет ввиду.
- Только перчатки надень, - произносит строго, - чтобы мозоли не натерла!
- Я не буду этого делать, - выпускаю нервный смешок.
Матвей громко цокает и направляется к столу. Детально изучая все содержимое, он берет тонкие перчатки без пальцев и подходит ко мне.
- Руки вытяни вперед, - приказывает.
Я повинуюсь и наблюдаю, как он умело надевает эти перчатки на мои кисти. Его прикосновения уже не кажутся обжигающими, наоборот, от них по позвоночнику пробегает приятная дрожь. Возбуждающая отзывчивость моего тела жутко настораживает. Не этого я хотела, подчиняя его волю своему разуму.
Развернувшись, Матвей возвращается к столу, а я протяжно выдыхаю, чтобы успокоить нарастающую тревогу.
- На, - он протягивает мне резиновую дубинку, и я нехотя берусь за рукоять. – Бей!
- Это бред, - шепчу себе под нос и качаю головой.
- Я сказал, бей! – недовольно произносит Матвей, видя мое замешательство. – Тебя всегда нужно уговаривать?
Я осторожно замахиваюсь и ударяю кувалдой по плечу манекена.
- И это удар? – недовольно вскрикивает Матвей, отчего я вздрагиваю. – Ты что, котенка гладишь?
Из спокойного и внимательного парня он превратился в злобного и пугающего.
- Что ты хочешь от меня? – я сама уже начинаю терять терпение и повышаю тон. – Зачем все это? – я озадаченно раскидываю руки в стороны.
Матвей в миг подлетает ко мне и грубо тычет пальцем в мой висок:
- Да чтобы ты выбила всю дурь, которая творится в твоей светлой голове!
Его раскрепощенное поведение меня злит, и я сильнее сжимаю деревянную рукоять кувалды.
- Представь вместо манекена кого-нибудь! – он указывает на ничем неповинного резинового мужика.
«О-о-о-о! С большим удовольствием!» - проносится в моей голове, и я представляю своего первого обидчика.
Он нагло смотрит на меня, и я готова поспорить, что эта резиновая морда ехидно ухмыляется. Внутри мгновенно вскипает кровь, я завожу руки за голову и со всей дури бью манекен. Удар приходится на левое плечо.
- Еще, Марго! – подбадривает меня Матвей, стоящий сбоку. – Давай!
Глубоко вдохнув, я наношу еще удар, но теперь попадаю прямо в лоб. Это приносит мне большую порцию удовольствия. Продолжаю сверлить представленное лицо и бью еще раз. Резиновая плоть содрогается, а я чувствую, как мое настроение стремительно улучшается.
- Давай, Марго, - Матвей хлопает в ладоши и даже присвистывает, предавая мне сил.
Не останавливаясь, я наношу один удар за другим. Мое дыхание сбивается, на лбу выступает испарина, но я продолжаю выплескивать всю свою злость и обиду. И с каждым взмахом я словно заново собираю свою разбитую душу по осколкам.
Я уже начинаю кричать, чтобы ком, который годами съеживался в груди и раздирал колючками нутро, наконец-то покинул мое тело. Кричу громко, истошно, никого не стесняясь.
Вдруг меня накрывают руки Матвея, который незаметно подходит сзади и крепко сжимает в своих теплых объятиях. Моя грудная клетка ходит ходуном от частого дыхания, и я слышу его шепот:
- Хватит, Марго, хватит!
Кулаки моментально разжимаются, и резиновая кувалда падает на пол. Матвей опускает свои сильные руки и становится передо мной.
- Извини, я просто побоялся, что ты сломаешь манекен, - он беззаботно чешет затылок, - еще придется штраф платить.
