Граф сглотнул и неуверенно помотал очень коротко стриженой головой. В ухе его звякнула серебряная сережка.
– Ну, хорошо – все-таки согласился он. – Но ты же понимаешь, что мой одинокий голос мало что значит. А убедить соседей… Слишком удачлив герцог был до сих пор! Они видят в нем лидера. Да и зачем мне корона? Мне нравится моя жизнь. Этот маленький замок на границе, ты…
Ведьма привстала на цыпочки, обвила шею мужа руками, по тонкой лодыжке стройной ноги заструилась золотая цепочка.
– Скоро тебе исполнится тридцать, дорогой. Прекрасный повод устроить пир и пригласить на него соседей. А уж на пиру вино, женщины, чары твоей благоверной сделают врагов молчаливыми, а друзей – соратниками! Пиры – что сражения, их нужно уметь выигрывать, а ради цели все средства хороши.
Видя, что муж все еще колеблется, Берта проникновенно заглянула ему в глаза.
– Ты ведь мужчина! Не даром я стала твоей. Я люблю в тебе мужчину! Гордого и сильного, способного на все.
Ульрих смял жестким, властным поцелуем губы жены, и нехотя оторвавшись, прохрипел:
– Я для тебя – способен на все. Я получу эту корону, чтобы удержать твою любовь!
Приподняв Берту, он взял ее на руки, как пушинку и понес в будуар, где опустил на кровать.
В полумраке спальни раздался игривый шепот Берты:
– Может, позвать служанку? Втроем интереснее…
– Нет, – прохрипел голос мужа – сегодня я ни с кем тебя делить не намерен.
Ведьма засмеялась радостным музыкальным смехом. Она добилась своего.
* * *
Рассвет осторожно подкрадывался к Шленхау и потихоньку начинал лизать подножия зданий и стен. Солнечные лучи заскользили по выбритому до синевы на щеках скуластому лицу Конрада Таера. Коснувшись черных глаз смуглолицего стражника, капитана из Ведомства по незаконной ворожбе и странным преступлениям, они словно отпрянули в испуге, когда Конрад моргнул и сморщил лоб. Привстав на узенькой кровати, он спустил ноги на холодный, пыльный пол и грустным взором осмотрел свое убогое жилище. Каморка в старом, полуразвалившемся особняке фрау Мейрих была наградой за честный труд десяти лет, отданных служению интересам короны и Дневной Стражи Шленхау. Конраду было двадцать семь лет от роду, и жизнь уже так надавала ему по шее, что он разочаровался и в людях, и в службе, и в собственной честности. Родня, живущая далеко, совсем забыла о его существовании, и писем ему никто не писал. Лишь один лучик солнца освещал его беспросветную жизненную колею, и лучик этот звали Кристиной Клоссар, которая была единственной дочерью Ричарда Клоссара – маршала Ночной стражи. Излишне говорить о том, что Кристина явно не была ровней Конраду по социальному статусу. От понимания этого молодой стражник искренне страдал и все последние годы службы потихоньку копил деньги, чтобы потом попробовать вложить их в какое-либо дело. Копить было просто, ибо одинокому человеку тратить даже скромное жалованье было особенно не на что. Для начала он хотел купить себе рыбацкую шхуну и нанять команду, но потом здраво рассудил, что и за рыбака Кристину не отдадут, потом решился разводить породистых лошадей, но одумался, поняв, что не смыслит в этом деле ни шиша, и, наконец, отчаялся и стал ждать у моря погоды. Последние дни отчаяние приобрело особенно острый оттенок, поскольку в доме Клоссаров стали появляться женишки из числа щеголей «золотой молодежи» Шленхау. Конрад скрипел зубами, однако втайне надеялся на лучшее, тем более, что Кристина была к нему далеко неравнодушна.
