На наше счастье, погода была нелетной, и вертолетчики взяли себе выходной. Зато целый день был напрочь потерян. Мы продвинулись вперед с гулькин нос. Вернее, даже не вперед, а вбок, ибо почти все время направлялись не на юго-запад, а на север. И, голодные, измученные донельзя, устроились на ночлег уже в сумерках, выбрав для лагеря сырую узкую гриву, поросшую темным неприветливым ельником.
На этот раз Комяк не пылал таким энтузиазмом, что накануне. Пробурчал, раскладывая костер:
– Ладно, денек загубили. Зато болото прошли. Подтверди, Троша.
– Миновали почти, с божьей помощью, – подал голос возившийся у своего костерка спасовец. – Версты две-три и на подъем парма пойдет, на Кряж. Боры там, еще наверстаем.
Я облегченно вздохнул и начал возиться с палатками – одной для нас с Комяком, второй для Настасьи, – не уверенный в том, что самоед и на этот раз не раскритикует мою работу.
Но у него на это не осталось сил. Он даже не стал варить свой вечный суп из тушенки, а ограничился тем, что вскрыл две банки и поставил их на угли. А чифир и вовсе кипятил в кружке на таблетке сухого спирта. И, хлебнув горяченького, тут же скрылся в палатке. А у меня, семижильного, еще хватило силенок на то, чтобы, предварительно обрызгав задницу репеллентом, сходить в дальние кустики.
Потом, уже забравшись в теплый уютный спальник, я долго не мог уснуть и вслушивался в молитвы, которые нараспев бубнили Трофим и Настасья. Вот уж кто из нас четверьк был на самом деле неутомим! Или их, и в самом деле, поддерживала вера в Бога?..
* * *
Вера в Бога, должно быть, поддерживала и двоих спасовцев, которые, не покидая седел на протяжении вот уже восьми часов кряду и чуть не загнав двух великолепных гнедых жеребцов, так и не успели пока нагнать грешницу-беглянку.
Попутанную нечистым!
Пустившуюся в мир следом за беглым татем без дозволения и благословения!
Заблудшую душу, которую еще можно уберечь от грехопадения, избавить несчастную от геенны...
Они почти сумели настичь беглецов, но... Им не хватило какого-то часа. Группа из четырех человек, среди которых была и Настасья, совершенно неожиданно свернула в большое болото, которое, насколько знали преследователи, раскинулось в ширину не меньше, чем на дюжину верст. Охотники с детства, прирожденные следопыты, спасовцы без труда определили место, где беглецы резко изменили курс с востока на север и углубились в поросшие трехаршинным тростником топи. А внимательно приглядевшись, они вскоре обнаружили верстах в полутора от себя и четверых человек. Вернее, ни самих людей, ни их лошадей, пробиравшихся через тростник, они не видели, но четыре черных, словно дымовых, столба мошки безошибочно указывали на место, где в данный момент находятся беглецы.
– Сам нечистый увлек их туда, – заметил худощавый мужчина лет тридцати с густой русой бородой и спешился. – Да поможет им Бог. Братец Игнат, пойдем мы за ними?
Спешился и второй спасовец. Он оказался выше своего спутника, хотя был столь же худощав и имел точно такую же – прямо один к одному – русую бороду. На вид ему было лет пятьдесят.
– Можно было бы, помолясь, – заметил он, – но кони устали. Падут. Болота не выдержат, братец Данила. – Игнат, который явно был старшим в этой паре, ненадолго задумался и наконец твердо вынес решение. – Нет. Сгинем. Лучше сейчас отдохнем и помолимся. Да и не ели мы нынче, а силы завтресь нужны. – И он принялся расседлывать своего коня.
