Читать онлайн Б. Седов - Пуля для певца

Роман стоял, прислонившись к захлопнувшейся за его спиной двери, и с ужасом смотрел на четверых здоровенных мужиков, которые, плотоядно ухмыляясь, оценивающе разглядывали его. Все четверо – голые по пояс, и их мощные торсы и руки богато украшены татуировкой.

В душном воздухе камеры повисла томительная пауза.

Наконец один из страшных обитателей пресс-хаты кашлянул и сказал:

– Ну, здорово, певец! Споешь нам?

Другой усмехнулся и добавил:

– Он и споет и спляшет, бля буду.

А третий осмотрел Романа и нежным голосом произнес нараспев:

– А ласковые песни у тебя есть?

Четвертый молчал, но зато в руке у него была раскрытая опасная бритва, лезвием которой он небрежно постукивал по ладони.

– Он даже не хочет с нами поздороваться, – обиженно сказал первый, на груди которого, к великому удивлению Романа, был выколот портрет Элиса Купера[1], оскалившего длинные вампирские клыки.

– Нехорошо, – согласился второй, с разъяренной коброй на правом предплечье. – Невежливо это…

– Слушай, певец, – низким хриплым голосом произнес обладатель бритвы, – обычно мы не разговариваем с теми, кто сюда попадает, но для тебя сделаем исключение. Ты не подумай, что мы плохие ребята, просто работа у нас такая.

– Ага! – засмеялся Элис Купер. – Ничего личного, это только бизнес!

В этот момент бандит, на руке которого была изображена змея в боевой стойке, резко поднялся с койки и, в два прыжка подскочив к Роману, оперся могучими руками о дверь по обе стороны от головы Романа.

Роману захотелось закрыть глаза, но усилием воли он заставил себя не мигая смотреть в маленькие зрачки бандита, уставившегося на него.

– Мы тебя не убьем, – тихо сказал бандит, – такого заказа не было.

– А какой был? – спросил Роман, не отводя взгляда.

Он почувствовал, как от диафрагмы поднимается адреналиновая волна, и дикий страх, который охватил его в первую минуту, превращается в злость. То, что его не убьют, было ясно и так, но…

А вдруг покалечат?

Руки…

А если ударят по горлу, и Роман не сможет больше петь?

Лысый сказал, что его не будут опускать. А зачем тогда здесь этот накачанный педик, который смотрит на Романа с таким вожделением?

Тут адреналин дошел до ушей, и Роману стало все равно.

– Я не слышал ответа, – сказал Роман и приготовился ко всему.

Кобра удивился и оглянулся на остальных.

– Кто-то что-то сказал или мне послышалось? – риторически спросил он.

Роман уже знал, что последует дальше.

Обычный прием – отвернуться и затем неожиданно ударить.

И когда каменный кулак Кобры рванулся к его животу, Роман движением тореадора убрал торс в сторону.

Хруст кости и лязг железной двери прозвучали одновременно.

– Ай, блядь! – заорал Кобра, тряся рукой в воздухе. – Сука! Убью гада!

– Не убьешь, – сказал Роман, внимательно следя за согнувшимся от боли Коброй, – заказа такого не было.

– Урою пидараса! – вопил Кобра. – Покалечу, порву!

Остальные трое сидели на койках не двигаясь.

– А певец-то наш ловкий оказался, – сказал Элис Купер почти одобрительно, – это даже интересно, но только сначала. А потом, когда он будет валяться на полу, весь в кровище, и говно из жопы полезет… Знаешь, певец, от чего это бывает? Мышцы расслабляются и не держат ничего. Вот так… И обосрешься, и обоссышься, и проблюешься. Понял?

– Понял, – кивнул Роман. – Ну так за чем же дело стало? Давай начинай, не тяни Муму!

– А это уж мне решать, – усмехнулся Элис Купер. – Когда будет нужно, тогда и начнем. Нам тут, понимаешь, поговорить не с кем. А какой из тебя собеседник будет потом? Слышь, Валуй, сядь на место.

Кобра, оказавшийся Валуем, хмуро посмотрел на Элиса Купера и, сделав угрожающее движение в сторону Романа, прошел к своей койке. Опустившись на нее, он с болезненной гримасой распрямил окровавленные пальцы и, посмотрев на них, сказал:

– Твое счастье, что не поломал кости. Ну да ничего, потом поломаю. Только не себе, а тебе. Верно, Сухой?

Элис Купер кивнул.

А Роман отметил на всякий случай: Валуй и Сухой. Мало ли, пригодится…

– Так, значит, сначала вы меня пугать будете? – спросил Роман. – Так это пустое. Ничего не получится.

– Это почему же не получится? – прищурился Сухой.

Судя по всему, именно он был бригадиром пресс-команды.

– Ты хочешь сказать, что тебе не страшно? – поинтересовался тот, у которого в руке была бритва.

Он встал и, подойдя к Роману, поднял бритву к самым его глазам.

– Смотри, какая острая, – сказал он, – она ведь в мясо, как в масло, входит.

Он приложил бритву к левой скуле Романа и медленно повел лезвием вниз.

Роман ощутил острую боль и непроизвольно дернул головой.

Боль вспыхнула сильнее, и Роман почувствовал, как по щеке потекла кровь.

– Хочешь посмотреть? – спросил бандит и, схватив Романа за волосы, подвел его к мутному зеркальцу, закрепленному на стене.

Силой повернув голову Романа, он сказал:

– Смотри!

Роман был вынужден взглянуть в зеркало, и то, что он увидел, ужаснуло его.

Аккуратная вертикальная щель на его скуле быстро наполнялась кровью. Она была сантиметра четыре в длину и показалась Роману очень глубокой.

– Смотри, – повторил бандит и, схватив Романа за лицо, сильно дернул большим пальцем за край раны.

В глубине разрезанной скулы мелькнуло что-то светлое, и бандит с удовлетворением произнес:

– Видишь беленькое? Это кость. Я ведь могу все лицо с тебя снять. А ты живой останешься. Вот пришьют тебе на морду мясо с жопы – представляешь, как ты будешь выглядеть, артист?

– Ладно, Мясник, не спеши, – послышался голос Сухого, – а то как же он с нами без лица разговаривать будет?

– Видишь, – Мясник неохотно отпустил Романа, – жалеет тебя Сухой. Но это пока. Ты, может быть, думаешь, что он добрый, так я тебе скажу, что когда он твои косточки по одной из суставов вынимать будет, тогда ты сам меня попросишь, чтобы я тебе вены порезал. Сухой – он ведь у нас костоправ, все про кости знает.

Мясник толкнул Романа к двери и сел на свою койку.

«Валуй, Сухой и Мясник, – подумал Роман. – А кто четвертый?»

И тут, словно услышав его мысли, огромный гомосексуалист с кошачьей грацией поднялся с места.

– Пора бы и со мной познакомиться, – сказал он и походкой манекенщицы приблизился к стоявшему у двери Роману.

Внимательно осмотрев его, педик приблизил лицо к голове Романа и потянул носом.

– У тебя хороший парфюм, – низким голосом ласково произнес он, – и кожа хорошая… Ты ведь артист, тебе нужно следить за собой, правда?

Роман промолчал, а педик, придирчиво осмотрев его, капризно сказал:

– Фу, нехороший Мясник испортил тебе личико! Но я тебя полечу.

– Лолита тебя полечит! – засмеялся Валуй.

«И еще Лолита…» – пронеслось в голове Романа.

Лолита высунул неестественно длинный красный язык и медленно провел им по кровоточащей ране. Роман почувствовал мокрое горячее прикосновение, и его передернуло.

– Не нравится? – обидчиво удивился Лолита. – Ну ничего, это только сначала. А потом, знаешь, какие ласковые становятся мужчинки? Говорят: «Еще хочу»! А я, знаешь ли, капризный… Им еще хочется, а мне уже нет. Тогда я с ними по-другому обхожусь.

– Ага, по-другому, – снова засмеялся Валуй, – это значит – в другую дырку. А если дырок мало, то он их сам сделает, сколько нужно.

– Правильно, – мягко кивнул Лолита, – сам сделаю.

Он достал из-за спины узкий и длинный обоюдоострый нож и, повертев им в воздухе, сказал:

– Видишь, какой? От него дырочка узенькая получается, тесненькая такая… А в ней так горячо и мокро… А у меня такой большой, и когда я его туда…

Неожиданно он отстранился от Романа и рывком расстегнул штаны.

То, что увидел Роман, привело бы в восторг любую женщину.

Восставший член Лолиты был размером с небольшой кабачок, а его совершенная форма навела Романа на неуместную мысль, что Лолита и его качает какими-то особыми упражнениями.

– Нравится? – нежно спросил Лолита. – Он всем нравится, поверь.

– Маловат, – пренебрежительно заметил Роман, испытывая в этот момент омерзение, смешанное со злостью и остатками страха.

На койках заржали.

– Маловат? – удивился Лолита. – Ну… Это ты сейчас так говоришь. А потом посмотрим.

Он застегнулся, с трудом упрятав в штаны свой внушительный инструмент, и, задумчиво посмотрев на нож, убрал его куда-то за спину. После этого грустно посмотрел Роману в глаза и неожиданно ударил его в живот.

Роман охнул, и его ноги подогнулись.

Опустившись на пол, он попытался вдохнуть, но из этого ничего не вышло.

В ушах Романа зазвенело, свет в камере стал медленно гаснуть, и откуда-то издалека донесся голос Лолиты:

– Маловат ему… Вот когда я из твоей жопы дупло для полярной совы сделаю, тогда скажешь, маловат или нет.

Наконец дыхание вернулось к Роману, и он, держась за дверь, поднялся на ноги. У ног натекла небольшая лужица крови, и Роман, достав из кармана носовой платок, приложил его к порезу. Боль была несильной, и Роман постарался свести края раны, чтобы она засохла в закрытом состоянии.

Хотя…

Если его будут бить, то все это бесполезно.

Вытерев кровь, Роман убрал ставший красным платок и посмотрел на своих палачей. Они, судя по всему, знали толк в муках. Будь они обычными безголовыми отморозками, Роман давно бы уже валялся на полу с переломанными костями и с отбитой требухой, но зато в блаженном бесчувствии.

Но эти ребята, похоже, не дадут Роману ускользнуть в спасительную потерю сознания и позаботятся о том, чтобы он прочувствовал все до конца.

До конца…

А какой, интересно, будет конец у этой процедуры?

– Ну так что? – спросил Роман, отдышавшись, – еще не пора? Тогда я закурю, пожалуй.

Он похлопал по карманам и убедился, что сигареты остались в камере.

– А тут вообще как? – поинтересовался он. – У палачей сигареты стрелять можно?

– У палачей? – Валуй удивленно поднял брови. – Слышь, братва, он нас палачами называет!

– Ну а что тут такого? – рассудительно пожал плечами Сухой. – Мы палачи и есть. Работа у нас такая. А музыкант молодец – головенка у него работает, правильное слово нашел. Палачи, Роман Батькович, они тоже люди нужные и важные. Вот, например, был такой уважаемый человек – Малюта Скуратов, царство ему небесное…

Сухой благочестиво перекрестился и продолжил свои рассуждения:

– Или этот, я в газете читал… Французский-то, как его – Самсон, во.

– Сансон, – машинально поправил его Роман.

– Сансон? – Сухой задумался. – Может, и так. Тебе виднее, ты человек грамотный, культурный, не то что мы… палачи.

Он усмехнулся.

– Или опять же французский – из трех мушкетеров. Который Миледи башку отхватил. Ведь специально за ним посылали, тут профессионал нужен.

– И вы тут, стало быть, на своем месте? Нужные люди? – саркастически спросил Роман.

– А как же? – уверенно ответил Сухой. – Нужные, очень нужные. Вот, например, понадобится тебе заставить кого-то расколоться, а у самого кишка тонка. У тебя ведь тонка, правда? Ты же артист, человек искусства, так сказать, куда тебе из человека говорящее мясо сделать! И к кому ты пойдешь, если припечет? Ко мне же и пойдешь.

– К тебе? – Роману стало жутко от чудовищных рассуждений этого человека. – А ты что… примешь от меня заказ?

– Золотые слова! – восхитился Сухой. – Сразу видно делового человека. Именно заказ. Я ж тебе с самого начала сказал – ничего личного, работа у нас такая!

– Не гони, Сухой! – вмешался Мясник. – Это я ему про работу сказал!

– Видал, какие ребята, – усмехнулся Сухой, – за базаром следят, все помнят. Да, работа у нас такая…