– И тебе того же, добрый ты наш, – сказал Лысый и, откинувшись на койку, укрылся одеялом.
Роман последовал его примеру, и через несколько минут в камере настала тишина, нарушаемая только дыханием спящих людей.
***
Примерно через час Роман понял, что заснуть ему вряд ли удастся.
Поворочавшись, он осторожно встал и на ощупь пробрался к столу, где лежали сигареты. Закурив, посмотрел на кончики своих пальцев, освещенные красным сигаретным огоньком, и снова начал думать о том, что не давало ему покоя уже несколько дней.
Арбуз. Мишка Арбуз.
Вор в законе Михаил Арбузов, его самый древний и надежный друг…
Ведь он сидит сейчас в каком-то подвале, а может, и не в подвале, даже скорее всего не в подвале, потому что с таким человеком, как он, так обходиться нельзя, в общем, сидит в неволе, под охраной надежных и жестоких людей, и ждет того дня, когда воровское сообщество соберется для того, чтобы решить его судьбу.
А спасти его может только он, Роман, потому что никто, кроме него, не сможет внятно рассказать всю эту фантастическую историю про «Волю народа», про «поезд смерти» и прочие невероятные чудеса. А если он и расскажет, то может случиться и так, что ему не поверят. И тогда Арбузу конец. Наверняка.
Общество не простит ему того, что он себе позволил. К тому же на Арбузе висело еще и несправедливое обвинение в убийстве тюменского авторитета Чукчи…
Черт знает что!
Роману удалось чудом вырваться из прессхаты, но что это меняет?
Все равно он сидит в «Крестах» и ничего не может поделать.
Боровику, даже если ему удастся попасть на толковище, никто не поверит – какая может быть вера бывшему менту, да и не знает Боровик всего, что нужно сказать, да и не пустят его туда.
Ну, а Лиза – она тоже могла бы попытаться, но…
Роман усмехнулся.
Да, только он сам может спасти Арбуза.
Но он сидит в следственном изоляторе, и что будет завтра – неизвестно.
Плохо дело.
Роман глубоко вздохнул, и тут с койки Лысого донеслось:
– Что, не спится? Все пресс-хату вспоминаешь?
– Да какая там пресс-хата! – Роман махнул рукой, и огонек сигареты описал в темноте яркую дугу. – Пресс-хата – это мелочь. Есть дела и посерьезнее.
Койка заскрипела, и Лысый, почесываясь, подсел к столу.
– Посерьезнее, говоришь? Интересно… А мне расскажешь, что за дела? Может, пособить смогу.
– Пособить тут будет трудно, – Роман снова вздохнул, – хотя… Ладно, слушай.
– Подожди, – сказал Лысый, – сейчас чайник поставлю.
Он нашарил в темноте розетку, и через несколько секунд из чайника послышался легкий шум вскипающих на нагревательном элементе пузырьков.
Лысый уселся на место, закурил и сказал:
– Ну давай, рассказывай.
– Значит, так, – Роман помолчал, – помнишь, я тебе говорил вчера, что Арбуз сидит под воровской стражей?
– Ну, это я и без тебя знаю.
– Хорошо. И еще я сказал, что, кроме меня, его вытащить некому.
– Сказал. Было дело, – Лысый потрогал чайник. – Холодный еще…
– Да. А главное здесь то, что Арбуз – мой лучший друг. С самой школы, с первого класса. Мне сейчас тридцать семь, и получается, что мы дружим уже тридцать лет.
– И что, ни разу не погрызлись? – иронически поинтересовался Лысый.
– Конечно, грызлись, и не раз. И до мордобоя дело доходило. Но если друзья и подерутся, то дружба от этого только крепче становится.
– Это точно, – подтвердил Лысый, – из бывших врагов всегда хорошие друзья получаются. Вот, например, враждовали мы с татарами триста лет, а кто теперь с нами дружит лучше всех – хохлы или беларусы эти долбаные, которые по всему вроде как братья нам? Хрена лысого!
