– Что ты хочешь? – пересохшими губами проговорил Шовшур-аскер. Страшно, не страшно, противно, не противно, но он взялся вести этих юношей через реку за воинской славой и прятаться не станет ни за чью спину.
– Ты пришел сюда за добычей и за ушами врагов, аскер?
– Да. Это так.
Мржек покачал головой:
– Разве по уставу предков говорить со мной, скрывая свое собственное имя? Ведь я себя назвал.
– Я – Шовшур-аскер из клана Сайгака. Я и мои воины – аранки.
– Хорошо, Шовшур-аскер. Я знаю, аранки – великие воины.
Аскер едва сдержался, чтобы не кивнуть самодовольно – умеет, умеет чародей польстить кочевнику. Но вместо этого Шовшур сдержанно произнес:
– Какого племени ты, Мржек Сякера? – непривычное имя далось его губам и языку с большим трудом.
– Я не принадлежу ни к какому племени. Мой народ меня отверг. Я дружу с тем, с кем мне нравится дружить, сражаюсь бок о бок с теми, с кем мне не стыдно сражаться. Сейчас мои спутники – грозинчане. Слыхал ли ты о таком народе?
– Северные ветры доносили до наших очагов весть о том, что грозинчане сейчас служат Прилужанскому королевству.
– Это так. Но они помнят времена, когда служили только своему князю. И среди грозинчан есть немало удальцов, готовых отдать жизнь за свободу.
– Йах! – причмокнул губами Шовшур-аскер. – Желание, достойное настоящих мужчин.
– Я рад, что ты одобряешь их, – ухмыльнулся Мржек. И непонятно: правда доволен или подначивает?
Воины-аранки за спиной Шовшур-аскера давно сбились в кучу. Вот получат после. Словно дети несмышленые. С врагом ли, с нежданным союзником ли, а надо всегда быть начеку.
– Ты что-то говорил о добыче, Мржек Сякера?
– Верно, говорил. Хочешь ли ты, Шовшур-аскер, чтобы о твоих подвигах пели шастрычи у костров не только аранков, но и гаутов, и магатов?
– Дье бо!
– Вижу, хочешь. Тогда слушай меня внимательно, достойный аскер. Слыхал ли ты о городке Жорнище?
– Йах!
– Вижу, слыхал. Хочешь захватить его и разграбить?
– Дье бо! В Жорнище сотня порубежников и чародей.
– Но ты же хочешь воинской славы?
– Зачем мертвому слава? – пожал плечами аранк.
– Я думал, воинская доблесть для воинов-аранков выше смерти.
– Кому нужен подвиг, о котором не узнают в родном кочевье?
– У тебя семь десятков воинов, Шовшур-аскер. Без малого, – Мржек кивнул на распростертое тело Улуу-меге. – И ты боишься?
– Разумная осторожность – не трусость.
– Согласен. А если с тобой вместе пойдут в поход еще десяток грозинчан и один слабенький, бесталанный чародей?
– Враги будут за стеной.
– Я снесу тебе эту стену, – оскалился Мржек. – Согласен?
Шовшур-аскер задумался. Он видел чародея-северянина в деле. Улуу-меге был весьма неплохим шаманом. Разделать его как младенца удалось бы не всякому. Но степной обычай учит: если враг протянул тебе руку, погляди, не спрятан ли в рукаве кинжал, если дает кусок мяса – нет ли в нем отравы. Колдун вовсе не походил на бескорыстного дарителя.
– А сотня порубежников?
– Какой ты недоверчивый, Шовшур-аскер. Смотри!
Мржек поднял вверх сжатую в кулак правую ладонь. Прищурился. Запел, не открывая рта. Непонятная, сложная мелодия. Может, на севере и любят такие песни, но кочевникам, привычным к простым и незамысловатым наигрышам шастырчи, она показалась странной и отталкивающей.
А потом колдун принялся легонько сжимать-разжимать кулак в такт мелодии. Заиграли сильные мускула на выглянувшем из рукава жупана предплечье. Раз-два, раз-два... Словно живое сердце поселилось в ладони волшебника.
