Вот и все.
Казалось бы, чего сложного?
Ан нет, не получалось ни у кого, кроме Вацлавов. И никто не мог разрешить эту загадку. Ну, не чародейством же они, в самом деле, варке помогали? Не может такого быть. Семейство почтенное. Просто так, ради лишней выручки, Контрамацию нарушать не станет.
Много чего подавали в «Желтом гусаре»... Всего и не перечислить. Ну, разве что самую малость, для привередливых посетителей?
Щучью икру и карпа с медом, леща с хреном и яблоками и завиванец из судака, рыбные крученики по-выговски и линя с капустой по-таращански, запеканку из сома и угря отварного, студень говяжий с грибами и мясные оладьи, полядвицу малолужичанскую и сиченики скочинские с начинкой из хрена, баранину с черносливом по-угорски и жаренную в углях большим куском свинину по обычаю зейцльбержцев... А уж колбасок всяких – кровяных, острых, жирных, постных – не счесть, не говоря уже о голубцах, галушках, варениках, блинах и блинчиках, лемишках, пампушках, буцыках с медом... И это не считая мелочей, вроде отварного языка или жареных мозгов.
Редкий обжора мог бы посидеть вечер в «Желтом гусаре», поглощая стряпню очередного Вацлава и его многочисленных помощников, оруженосцев вертела и поварешки, и остаться недовольным. По крайней мере, за последние полтораста лет выговские обыватели такого не припоминали.
Запивали яства холодными напитками – квасом ржаным сухарным и квасом малиновым, а то и земляничным для особых ценителей, а также напитками горячительными. Угощали тут и медом выговским, крепким и сладким, и вином угорским, густым, как кровь, и терпким, обладающим поистине божественным ароматом, и пивом всяческих сортов. К слову сказать, пиво Вацлавы сами не варили (что-то же и у таких умельцев должно не получаться), но привозили со всех концов суши. Светлое, слегка желтоватое, но страшно крепкое, из Руттердаха; кислое и колючее, кусающее за язык и небо, из Заливанщина; темное, густое и горькое, уховецкое; совершенно особое, ни с чем не сравнимое благодаря ледниковой воде, искоростянское; чуть мутноватое, но сытное и сладковатое из-под Батятичей.
И, конечно же, подавали в шинке горелку. А какой же, спрашивается, шинок без горелки? Разве ж это приличное заведение получится?
Нет уж, никак не приличное. А просто курам на смех. Приют для чернецов, принявших самый строгих обет.
Ничего подобного Вацлавы себе позволить не могли. Горелку делали сами, никому не доверяли. Варили ее из пшеницы и из яблок, из груш и из слив. Ведь кому-то нравится настоящая лужичанская горелка, такая, чтоб глоток хватанул – и слезы из глаз, а кто-то предпочитает легкую, фруктовую, наподобие цуйки угорской. Как бы то ни было, а напиток после приготовления очищали на березовых углях, а после настаивали. Настаивали на рябине и калине, на боярышнике и терне, на черной сушеной смородине и вишне. В общем, на всякий вкус, даже на самый взыскательный.
И валил бы народ в «Желтого гусара», презрев тесноту и дороговизну, кабы не вторая слава, о которой речь пойдет ниже.
А беда в том, что шинок облюбовали для ежевечерних развлечений многочисленные расквартированные в Выгове военные, которые к обывателям относились, мягко говоря, не любезно. То есть, могли купцу либо мещанину миску горячего вылить за шиворот или на уши надеть, а потом наподдать под зад кованым сапогом, а могли и покалечить невзначай – зубы выбить или усадить с размаху на утоптанный пол, после чего люди долго не жили, а весь отпущенный Господом краткий срок мочились пополам с кровью.
