Местное время 20:10 - страница 15

И осчастливили. И стал Высоцкий в парке антропологической версией Дома Советов. Есть простой способ определить качество «подарка»: представить его себе через 10 – 20 лет. Плохие монументы не умеют красиво стареть, этим поддельное отличается от настоящего. Так что через некоторое время у Володи листы медной обшивки отслоятся от бетона основания (внутри он бетонный! скородел = скоропорт), и с Высоцким случится то же, что с Калининым на Вагонке, а потом и с Кутузовым.

– А что с ним такое случилось, с Михаилом Илларионычем? – спросите вы. – Скульптор – хороший, металл – настоящий…

Ну, как вам сказать… Сапоги прохудились.

Те из нас, кто жил в XIX веке, знают, какое важное место в жизни человека (и в особенности военного) занимали сапоги. Ни надеть, ни снять их без денщика не было возможно, такие они были красивые и узкие в голенище.

– Айн момент, вашссиятельство!.. смальцем, а не дёгтем!

Военный человек мог быть пропойцей. Мог быть плохим военным с точки зрения собственно военного дела. Но он должен быть блестящ в своих сапогах!

Искусство сапожных дел было именно искусством; удобная обувь во времена дофабричного производства ценилась весьма высоко. Так что правильные сапоги – это было круто! А чуть раньше – ботинки с широким тупым носом и пряжкой. Как у Гулливера. Как у Шиллера, который у драмтеатра. Поэтому так важно, чтобы обувь соответствовала масштабу исторического персонажа и моде его времени.

Вот Ильич стоит у нас в простеньких интеллигентных штиблетах. Он, что скорее всего, сапоги носил только в Шушенском. Добротные сандалии имеет Франциск Скорина, такие и я бы носил, – только они сокрыты под национальным белорусским хитоном, и марки не разобрать. Хорошие сапоги у Василевского; ботфорты Петра Великого тоже вызывают уважение.

И всем им завидует Михаил Илларионыч. Потому что оба его сапога прохудились. Из них течёт зелёный жидкий малахит, как из пробитого снарядами броненосца. Скульптор Аникушин явно не предполагал от тела такой предательской недолговечности!.. Да и в каком месте! Ведь те из нас, кто жил в XIX веке, знают, какое значение в жизни военного человека имели сапоги…

Впрочем, это мы уже читали. Как и список благоглупостей современников, извиняемых токмо благими намерениями да желанием строителей получить подряд, а чиновников – поставить галочку. Право же, куда бы направили свои стрелы борзописцы, не будь в городском ландшафте чудесных перлов? Без них никак. И не последнее место среди них занимает преображённый Маринеско. Знаменитый подводник останется в наших картах памяти не из-за бронзы (хотя и она немаловажна), а благодаря эстетической концепции монумента.

С Маринеско приключилась весьма характерная история для эпохи УЕ. Сначала, с началом перестройки, инициативные люди долго добивались официального признания его подвига. Наконец в 1990 году посмертно ему присудили звание Героя Советского Союза. А так как он произвёл «атаку века» в районе Данцигской бухты, потопив суперлайнер «Вильгельм Густлов» (так формулировался подвиг в газетах), то инициативная группа стала ходатайствовать об установке памятника Маринеско в Калининграде. Как-никак, это же рядом с Гданьском…

И в 2001 году скульптуру установили. Не на реке, не в Балтийске, что логично для подводника, а на берегу Нижнего озера, у Срединного моста. И здесь в очередной раз проявились чудесательные свойства, которыми, очевидно, обладал этот человек. Потому что памятнику вполне может позавидовать Сальвадор Дали.