– Настя, – поприветствовал я ее, – какие люди. Обещала никогда больше не вставать на доску.
Под белой балаклавой, в цвет шапки с помпоном, что-то вздрогнуло, и я был готов поклясться, что это она улыбнулась. Узнала.
– Девушки часто передумывают, – грустно вздохнула она.
– Что-то не так?
Она замялась и посмотрела в сторону. Потом снова повернула голову ко мне.
– У меня ничего не получается.
– Это не из-за вчерашнего?
– О, нет, вчера все быстро прошло. Голова уже не болит.
– А где же тогда твой так называемый инструктор?
– Он сказал практиковаться. Он уже два дня мучается со мной. Сейчас сказал, что у меня стало лучше получаться, и мне надо просто практиковаться…
– Но?
– У меня перестало что-либо получаться, как только он уехал, – она сказала последнюю фразу так, будто сейчас заплачет.
– Так, не расстраивайся, ты здесь не за этим, – я поспешил ее успокоить. – Что конкретно не получается, может, я помогу? Вообще-то сразу за мной должен ехать первоклассный инструктор, он тоже может тебе помочь. Только он, кажется, потерялся.
Она задумалась и сдалась. Корявым языком и взвинченным тоном она рассказывала о своих победах и поражениях. Я слушал и кивал – я понял абсолютно все.
– А тебе объясняли перекантовку?
– Да, но я ничего не поняла.
И вновь громом среди ясного неба, взметая снежные облака вокруг себя, почти между нами оказался Тимур.
– Здравствуй, – обратился он к Насте. – Настя, да? Я тебя узнал. Как ты себя чувствуешь?
Может, Настя его и не узнала, но сразу же поняла, откуда он знает ее.
– Все отлично, если вы о вчерашнем, спасибо, – добродушно ответила она, вежливо проигнорировав переход Тимура на «ты». Тим вообще-то был очень воспитанным человеком, но на склоне к каждому относился, как к другу, особенно, если знал, что человек не старше него. – Вы друг Паши?
– Так и есть.
– Тим, поможешь? – вклинился я. – Подскажешь девушке, как правильно кантоваться?
– Блин, Паш, – замотала головой черепашка в красной куртке, – мне только что звонил отец, просил срочно спуститься к нему. Уж не знаю, что у него там… – Он немного поковырял палкой снег, как любил делать, задумавшись, но буквально через пару секунд ехидно добавил: – Да ладно тебе, неужели ты сам не в силах научить девушку?
Я немного растерялся.
– Но я же не инструктор.
– Да ладно, – повторил он. – Ты сотню раз слышал и видел, как я кого-то учу. Ты сам на доске ездишь лучше меня. Знаешь теорию, видишь ошибки. Уж сумеешь подобрать слова как-нибудь, чтоб описать, что делать. Я слышал, что творческие люди всесторонне развиты. А, что у тебя нет лицензии, я никому не скажу. – Сделав паузу, этот лыжник добавил, обращаясь к Насте: – Ну, а завтра могу перенять бразды правления в свои руки.
Девушка благодарна кивнула.
– Я была бы очень рада, – кажется, она уже передумала плакать.
– Кстати, ребята освободятся к трем, – сказал он, снова обращаясь ко мне. – Думаю, я тоже освобожусь к этому времени. После трех покатаем все вместе. Надеюсь, ты и сам к тому времени научишься кататься, – он снова оскалился, я это знал, и осыпал нас новой порцией снега, быстро скрывшись за ближайшим поворотом.
Через маску были нечетко видны хитрые девичьи глаза, пристально наблюдавшие за мной.
– А ты, значит, творческий человек?
– Он шутит, – сказал я. – Вставай.
