Место, где погиб зубр - страница 12



Начали мы с того, что я оценил, что она уже умеет. Я обозначил несколько ошибок в стойке, и ей нелегко дались эти изменения. Любые ошибки нужно было исправлять на корню, потому как, привыкнув их совершать раз за разом, переучиться было почти невозможно, а ездить неправильно – травмоопасно.

Затем мы перешли к следующему этапу, которому стоило уделить достаточно много внимания до начала обучения перекантовке – переднему канту. Перекантовка – самый сложный элемент в базовом горнолыжном катании, и ей невозможно научиться, если ты заведомо не умеешь ездить на обоих кантах.

Суть катания на переднем канте та же, что и на заднем, но одно дело говорить, совсем другое – почувствовать самому и поехать. Я ехал выше Насти по склону, смотря вперед, выбирая маршрут и держа ее за руки, она же в это время ехала ниже меня спиной вперед, смотрела только на меня или под ноги и так и норовила скатить кубарем нас обоих – благо я был сильнее и крупнее.

Что ни говори, учить ее действительно было сложно. Может быть, отчасти от того, что я и сам не обладал достаточными профессиональными навыками. Но я не мог сдаться по двум причинам. Во-первых, я искренне хотел, чтобы каждый, кто встал на сноуборд, получал от этого искреннее наслаждение. Я хотел, чтобы даже случайная девушка на склоне поняла, что этот потрясающий вид спорта – никакая не пытка. Да, возможно, в этом плане я был немного фанатиком, но ничего не мог с собой поделать – это навязчивое желание преследовало меня с тех самых пор, как я сам начал получать удовольствие от катания, то есть довольно давно.

Пока я с черепашьей скоростью спускался с Настей, я все бился с самим собой, не желая признаться себе, что же было «во-вторых», то есть второй причиной. Однако наличие таковой я чувствовал на подсознательном уровне. В конце концов, я сдался.

А во-вторых, мне просто понравилась эта девушка и это был лучший способ познакомиться с ней поближе. Она была очень красивой, я запомнил это еще вчера. Она была веселой, милой и вежливой. Меня все подмывало найти способ тактично спросить, какие отношения у нее с тем ее другом, что должен был научить ее кататься, а, может, она встречалась с кем-то другим из их компании. Или вообще с кем-то, кого здесь и близко не было. Но я не находил такого способа. А потому мне оставалось в полном неведении наслаждаться поездкой. Радовало одно – ветер, кажется, утихал.

Ее друга мы пока не встречали. Один раз я видел Эльбруса на лыжах с учеником, но он сразу же нас проехал, не забыв сообщить мне, что я отбираю его хлеб.

– Сможешь развернуть сама доску и съехать на заднем канте?

– Конечно, – удивленно ответила Настя.

– Тогда падай, – сказал я, имея в виду, чтоб она аккуратно опустилась на колени и сделала, что я сказал.

Она поняла меня, я отпустил ее и объехал, разгоняясь. Я издалека увидел цель, еще до того, как она стала таковой, – отстегнувшаяся после падения у девушки в розовом комбинезоне лыжа летела вниз, а внизу не было никого, кто бы намеревался ее поймать. Девушка, видимо, даже не успела сообразить, что произошло и теперь просто рассеянно в положении лежа смотрела в ее сторону. Я успел подпрыгнуть на небольшой кочке, которую использовал, как трамплинчик, что тоже помогло мне ускориться, и преградил путь скатывающемуся снаряду всего в паре десятков метров от его обладательницы и посмотрел наверх.