На что отозвалась другая женщина:
– Тот хрен, о котором ты толкуешь, вовсе не слепой. Один глазок у него все-таки есть! – И подруги разразились хрипловатым смехом.
Лиззи слушала их, поражаясь все больше. В мире, где обитала она, женщина никогда не употребила бы публично ругательства «треклятый», а что касалось второго смысла слова «хрен», то ей приходилось о нем лишь гадать. Но еще более ее изумляла сама по себе способность этих людей вообще смеяться над чем бы то ни было, поднявшись с постели в два часа ночи, чтобы отправиться на пятнадцать часов под землю.
Ею овладели странные чувства. Здесь все представлялось грубым, пугающим и воспринимавшимся лучше всего чуть ли не на ощупь. Темнота, рука Джея в ее руке, полураздетые шахтеры, рубившие уголь, поцелуй Джея, вульгарное веселье женщин – это заставляло нервничать, но и необычайным образом стимулировало желание жить. У нее участилось сердцебиение, кожа покраснела и немного зудела.
Болтовня вскоре затихла, поскольку носильщицы взялись за работу, заполняя углем с помощью лопат большие корзины.
– Почему этим должны заниматься женщины? – обратилась Лиззи к Джею, все еще не подавив своего удивления окончательно.
– Зарплата шахтера зависит от количества угля, которое доставят от него на поверхность, – ответил он. – Если ему приходится нанимать переносчицу, часть денег уходит из семейного бюджета. Вот почему он заставляет жену или детей помогать ему – тогда каждый грош идет в их общий котел.
Корзины быстро наполнялись. Лиззи видела, как две женщины ухватились за ручки и взгромоздили одну из них на согбенную спину третьей. Та чуть слышно застонала под тяжестью ноши. Груз дополнительно крепился ремнем, обтягивавшим лоб носильщицы. Затем она медленно побрела вдоль штрека, перегнувшись в поясе почти пополам. Лиззи понять не могла, как сможет она поднять такой вес на двести футов вверх по лестнице.
– Корзина действительно такая тяжелая, как выглядит со стороны? – спросила она.
Какой-то шахтер услышал ее вопрос.
– Мы называем такие «дамскими сумочками». Вот так-то, – обратился он к Лиззи. – В каждую входит сто пятьдесят фунтов угля. Не желаете взвесить ее на руке, юный сэр?
Джей встрял в разговор, не дав Лиззи возможности ответить.
– Разумеется, нет, – решительно отверг он предложение.
Но мужчина оказался настойчивым.
– Или хотя бы уменьшенную часть, как эта, что несет наша крошка?
К ним приближалась девчушка лет десяти или одиннадцати в бесформенном шерстяном платьице и с платком на голове. Ноги ее оставались босыми. А на спине она несла такую же корзину, но заполненную лишь наполовину. Лиззи заметила, что Джей уже готов снова ответить отказом, и на сей раз опередила его.
– Да, – сказала она. – Дайте мне почувствовать вес, который несет ребенок.
Шахтер остановил девочку, а одна из женщин сняла с нее «сумочку». Дитя, казалось, было только радо временной передышке.
– Пригните спину, мистер, – попросил шахтер.
Лиззи подчинилась. Женщина взгромоздила корзину ей за плечи.
Хотя она готовилась принять на себя значительную тяжесть, вес оказался гораздо больше, чем ожидала девушка, и ей не удалось удержать его даже на секунду. Ноги подогнулись, и она начала падать. Шахтер явно предвидел такой поворот событий, успев подхватить ее, а Лиззи почувствовала, как тяжесть пропала со спины, поскольку женщина поспешила снять корзину. Они оба знали заранее, что произойдет, поняла Лиззи, невольно оказавшаяся в объятиях шахтера.
