Воскресенье ребята, которые всю ночь танцевали и пили, обычно проводят в постели до полудня, я же, ранняя пташка (приукрашено, естественно), не смог спать спокойно, мысленно возвращаясь к плачущей Пейдж. Уж сильно повлияли на меня её слёзы, и пока их причина не всплывет наружу, я не намерен бездействовать.
С другой стороны, было трудно заставить себя добровольно прийти к дому, хозяина которого я ненавижу. Я так перенервничал, что выкурил в туалете две сигареты подряд, успев испугаться, что мое баловство с курением такими темпами может обратиться во вредную привычку.
Каждый шаг это борьба не на жизнь, а на смерть. Я будто разделился на две части и каждая из них дралась до крови: то тянет обратно домой, то повторяет, что это ради кузины, которую я из-за своих страхов бросил. Когда-то давно мне было известно всё об её жизни, и когда я говорю «всё», то это именно «всё»: с кем она дружит, что любит на десерт, на что аллергия, где находятся её родинки и почему она боится пчёл. Пейдж была не просто моей любимой сестрой, но и лучшим другом, однако камень преткновения, в лице её мерзкого отца, разделил нас на сотни или даже тысячи миль. Теперь я даже не знаю какой цвет она предпочитает остальным.
Я плохой брат, подлец и эгоист. Смотреть в глаза Пейдж, после всего, что произошло между мной и Элвисом, это бессовестно. Узнай она мою страшную тайну, смогла бы и дальше со мной поддерживать связь? Думаю, нет. Она, скорее всего, пошлёт меня в ад.
Первым делом, добравшись до лужайки дома тёти Миранды и Элвиса, я осмотрелся: его машины нет, значит, он либо уже уехал, либо загнал автомобиль на задний двор, и тогда мне придётся проглотить свою гордость и войти внутрь, заговорить с ним, встретиться глазами и обжечься, а я и без того весь покрыт невидимыми для остальных нарывами. Если бы только мой недуг исчез, не ковырял мне душу своим существованием…
Дверной звонок у Элвиса не работал и тот не спешил его чинить, поэтому я сразу постучался, попятившись назад, надеясь рассмотреть через кусты, припаркована ли на дорожке машина. Только я вытянулся подглядеть, как в ту же секунду входная дверь резко отворилась, и я вернулся на место.
Сюрпризы с раннего утра – неоднозначный знак. Я нахмурился, найдя перед собой не Пейдж и даже не Миранду, а ту самую грубиянку, которая ровно также, как и вчерашней ночью, теперь прожигала меня неприветливым взором карих, почти карамельных глаз с желтыми крапинками, кои без косметики выглядели маленькими, но выразительными, благодаря кошачьему разрезу.
Блондинка, чьи короткие локоны собраны в небрежный хвост, чавкнула и отступила, приглашая меня войти.
– Ты кто? – поинтересовался я, прежде чем пройти внутрь.
– Подруга Пейдж. Лучшая. А ты, кажется, Рой? – она скрестила руки и прищурилась.
Я запер за собой дверь, успев убедиться, что в доме, кроме нас, никого нет.
– Ной, – поправил подругу Пейдж я, снимая обувь и верхнюю одежду.
– Я Стелла. Извини, что вчера толкнула… Но ты тоже хорош, тормозил не по-детски.
– Так ты извиняешься или отчитываешь меня?
Стелла поджала губы, задумавшись над ответом. Её носик торчком и с небольшой горбинкой сморщился, а потом она просто пожала плечами, будто ей все равно. Хотя я почти уверен, что так оно и было.
– Пейдж в душе. Ты же к ней пришёл?
– Да, я подожду.
– Их нет дома, – всё-таки заметила мои постоянные бегавшие глаза по комнатам Стелла, приглашая на завтрак, – мистер и миссис Коулман рано вышли.
