Пейдж повторила за мной, вставив сигарету между зубами.
– Вот так? – невнятно уточнила она.
Я кивнул.
– Теперь втяни дым и задержи его на секунду во рту. А потом вдохни дым и выдохни.
Кузина напряглась, однако все же не отступила от идеи закурить. Она робко затянулась, не переставая смотреть на меня в ожидании наставлений. Я ей поддакивал, чтобы поддержать, закурил одновременно с ней. Она выдохнула дым спустя секунды через нос и, держась за ноздри, с укором, словно я её обманул, смотрела на меня. Её глаза начали слезиться.
– Почему ты выдохнула через нос? – мягко поинтересовался я, наблюдая с какой усидчивостью она трёт его.
– Я растерялась и это получилось само по себе. Боже, как ужасно жжет! Я думала, курить приятно.
Мой хохот сбил кузину с толку.
– Это твой первый раз, чего ты ждала? Затянись ещё раз, только выдыхай через рот.
Пейдж неуверенно нахмурилась.
– А когда именно нужно выдыхать?
– Ты сама поймёшь.
Пейдж повторила все тоже самое, однако на этот раз у неё получилось лучше. Она, одержав ещё одну победу, засмеялась и, приняв уверенную позу, курила.
В детстве мы с кузиной были не разлей вода, всегда вместе и рядом. Мы не ссорились, делились игрушками, а играя, переносились в волшебные миры. Пейдж рассказывала мне сказки, сидя на горшке. К сожалению, из-за её отца мы вскоре стали реже видеться. Я избегал и её тоже, чувствуя вину. Уверен, узнай она правду, то возненавидела бы. С другой стороны, иногда мне очень хотелось поделиться с ней со своей ношей, но не из эгоистичных побуждений, а в целях безопасности. Предупредить. Потому как, скрывать нечего, я ни один раз приходил к мысли, что Элвис мог принуждать и свою дочь делать мерзости. А почему нет, исходя из его логики? Если он домогался племянника, что ему мешает домогаться родной дочери? Эта мысль одновременно пугала и вынуждала блевать. Насколько нужно быть прогнившим, чтобы опуститься до педофильства? Тем не менее, я надеялся, что мои подозрения насчёт Пейдж это последствия паранойи. Может, я его первая и единственная жертва?
– Я рада, что ты тоже приехал. Мы так мало общаемся теперь, не правда ли? Даже в школе. Ты делаешь вид, будто не видишь меня, – Пейдж грустно ухмыльнулась, стряхнув пепел на свои тапочки.
Из-за холода её нос покраснел и сопел. Она сидела ссутулившись и выглядела такой одинокой… Для меня одиночество не является чем-то отрицательным, я люблю одиночество, но Пейдж оно не подходило. Тот, кто не умел наслаждаться уединением, больше страдает от него.
– Неправда, – вообще-то, она права. Я везде стараюсь избегать её общества и чувствую теперь себя за это мерзавцем.
– Правда.
Я совершенно не знал, что сказать в своё оправдание и пытался выдавить нечто стоящее и достойное, но что именно, если сама ситуация глупая? Я был пристыжен, причём заслуженно, но объяснить истинную причину моего поведения, значит, разбить сердце сестры. Я не хочу причинять ей боль.
– В субботу, я слышала, будет вечеринка. Ты пойдёшь?
– Тебя пригласили? – дурацкий вопрос, если принимать во внимание, что на вечеринки не нужны приглашения, потому что это не официальное мероприятие, а сборище пьяных обезьян.
Пейдж посмотрела на меня, догадливо сощурив блестящие глазки. Она широко улыбнулась, обнажив ровные зубы.
– Ты даже на вечеринке не хочешь меня видеть.
– Я не это имел в виду. Просто, обычно ты на них не ходишь.
– Тут ты прав, – бросила недокуренную сигарету под ноги кузина и потушила подошвой, – девочки говорят, что я зазнайка, а значит не должна любить вечеринки. Сплошной стереотип.
