Месяц тому левее - страница 32

Кровать, несмотря на кажущуюся неказистость, практически не скрипела, поэтому тишину комнаты нарушало только учащенное дыхание двух любящих друг друга людей. Потом они переместились к столику. Катя упиралась в него руками, а Сергей держал ее за бедра и быстрыми движениями входил сзади. Некоторое время спустя она вытянула руки и легла на столик грудью, закусив губу, чтобы не закричать от удовольствия. Но долго так продолжаться не могло – она задрожала и издала протяжный стон. Сергей, тоже желая кончить, легко подхватил ее и перенес обратно на кровать. Склонившись над Катей, он любовался чертами ее лица, которые были еще прекраснее, когда она, приоткрыв рот, легко постанывала в такт его движениям. Чувствуя, что больше не может сдерживаться, он попытался отстраниться, но Катя обвила его ногами и не дала сделать это. «Можно» – прошептала она ему. Несмотря на то, что односпальная кровать была слишком тесна для того, чтобы там комфортно могли устроиться двое, выход был найден – Сергей крепко прижал Катю к себе, не желая отпускать.

– Для человека, который несколько дней пролежал в бессознательном состоянии, ты очень даже неплох.

– Я не понял, мне это надо счесть за комплимент или оскорбление?

– Дурачок ты мой. Я так переживала, когда узнала, что с тобой случилось. И очень соскучилась по твоим поцелуям и объятьям.

– Но я так понял, что сегодня ты решила компенсировать не только их нехватку.

– Как будто ты был против, – и девушка шутливо ударила его кулачком в грудь.

– Я? С чего бы это мне быть против секса с такой восхитительной девушкой? – и он снова поцеловал ее в шею, – Честно говоря, я очень боялся, узнав, что ты выполняла в отношении меня какое-то задание, что был для тебя интересен только по работе. И что теперь все закончится.

– Уж можешь мне поверить, я никогда не стала бы спать с тобой только ради задания, если бы у меня не было к тебе никаких чувств. Свою работу я могу успешно выполнять и без того, чтобы прыгать в постель к тому, за кем наблюдаю.

– Раз уж у нас пришло время откровений, то хотя бы расскажи мне, зачем вообще нужно было за мной следить?

– Это долгая история, чтобы было понятнее, придется начать издалека. Готов к этому?

– Спрашиваешь. Я же историк, мне не привыкать.

– Заодно я попробую ответить тебе и на некоторые другие вопросы. В том числе те, которые ты еще не успел задать. Вот ты наверняка удивлен, почему институт расположен в таком неприятном месте?

– Это да. Но меня еще смущает, как в условиях ядерной войны смогли открыть технологию перемещения во времени. И почему ей никто не воспользовался, чтобы спасти этот мир?

– На самом деле это не связано между собой. Путешествия во времени были доступны некоторым людям уже очень давно, просто до поры до времени это происходило бессистемно и, как правило, заканчивалось очень печально и для путешественника, и для параллельных миров, которые он успевал посетить и изменить. Так, наверное, мне надо было начать с другого. Скажи, как ты себе вообще представляешь устройство четвертого измерения: как у Брэдбери в «И грянул гром» ли как у Андерсона в «Патруле времени»?

Тут Сергей задумался. Он, конечно, часто думал о возможности перемещения во времени, читал много разных фантастических произведений на эту тему. Действительно, при всем многообразии допущений, все они могли быть сведены к двум. С одной стороны – эффект бабочки, подразумевающий, что любое, самое незначительное изменение прошлого может кардинальным образом поменять настоящее. С другой – представление о том, что в ходе течения времени все незначительные вмешательства постепенно сгладятся, приведя к тому же результату, который существует сейчас. Но какая из этих теорий ближе к истине? В принципе, ему нравилась мысль о том, что каждый персональный выбор может изменить ход истории. Но опять-таки, этих выборов столько, что даже страшно представить, сколько параллельных миров они должны были создать. Хотя ни Брэдбери, ни Андерсон не писали о том, что эти выборы порождают параллельные миры, они рассуждали в рамках существования единого пространственно-временного континуума.