Метафора в лексической системе современного немецкого языка - страница 10

Границы между дискурсами – так же, впрочем, как и между семантическими полями – проницаемы и преодолимы. Перефразируя Ю. Д. Апресяна, можно сказать, что практически из любого дискурса, через более или менее длинную цепочку посредствующих звеньев, можно попасть в любой другой дискурс, так что семантическое пространство языка оказывается в этом случае континуальным, т. е. непрерывным (см.: Апресян, 1974: 252).

Не найдется, пожалуй, такого дискурса, который брал бы на вооружение и активно использовал лишь буквально понимаемые слова и выражения. Без всякого преувеличения можно утверждать, что метафора является не только важным, но и неизбежным, а иногда и фундаментальным условием функционирования того или иного дискурса. Буквальный и метафорический типы дискурсов активно взаимодействуют друг с другом в различных соотношениях: так, в научной и деловой сферах, естественно, превалирует буквальный способ выражения, в то время как в поэтической речи – преимущественно образный и, в частности, метафорический.

Если исходить из того, что метафорический код пронизывает весь язык как систему, то следует признать, что он охватывает так или иначе все виды дискурсов. Метафора избирательно высвечивает одни признаки и подавляет другие. Она оказывает влияние на наше восприятие и непосредственно воздействует на наш дискурс. Мы прибегаем к метафоре, чтобы сфокусировать внимание на чем-либо важном для нас, что мы хотим довести до сознания собеседника. При этом мы часто ломаем установившуюся концептуально-категориальную систему, которая сковывает наше мышление, и приводим в соприкосновение концепты, находившиеся до этого на (иногда значительном) расстоянии друг от друга (Tyler, 1978: 336).

Метафора, по Юргену Линку, есть результат пунктуальной (в данном случае точечной) интерференции двух дискурсов, т. е. перенос из одного дискурса в другой (Link, 1984: 150). По сути это интердискурсивный элемент (когнитивисты, очевидно, употребили бы в этом случае термин интерфреймовый), который несет в себе два концептуальных контента, заимствованных из разных семантических полей. (Что касается самого понятия «поле», которое со времен Майкла Фарадея активно используется в метафорическом смысле в самых различных сферах научной коммуникации (Йост Трир просто экстраполировал эту «физическую» метафору в лингвистику), то оно имеет один существенный недостаток, а именно: оно вызывает в нашем представлении некую плоскую поверхность. А между тем это не так; при всей условности данного геометрического построения следует признать, что лексическое пространство языка, скорее всего, многомерно, и на это косвенно указывают, в частности, такие структуралистские термины, как поверхностная и глубинная структура. Кроме того, на чисто субъективный взгляд автора, прилагательное «полевой» в русском языке не совсем адекватно в научном смысле, поскольку чаще всего ассоциируется с цветами, растениями и пр. Именно поэтому в дальнейшем мы вместо традиционных полей будем говорить о дискурсивных зонах как потенциальных «поставщиках» и «потребителях» метафорического смысла.)

Чтобы эффективно функционировать в качестве метафоры, знак-объект (tenor) и знак-носитель (vehicle) должны принадлежать к разным дискурсивным зонам. К примеру, они не могут быть ко-гипонимами: мы при всем желании не можем нож употребить метафорически вместо