Метаморфоза Остапа Бендера - страница 10

Остап освободил руку Ипполита Матвеевича, мило улыбнулся, но угрожающе промолвил:

– Милицию звать не надо. Это не в ваших интересах. Наша милиция охраняет порядочных людей, а не убийц. Когда придет время, я сам позову ее.

Великий комбинатор приблизил свой лоб ко лбу Воробьянинова.

– Слышите, – произнес он шепотом, – я ее сам позову.

Ипполит Матвеевич потупил взгляд. Он дрожал всем телом и был сильно напуган. На его глазах проступили слезы. Казалось, еще немного – и он заплачет.

Остап, осознавая, что такой поворот событий сейчас ни к чему, сказал мягким голосом:

– Ну, ладно, Киса, не бойся. Убивать я тебя сейчас не буду. Властям тоже не выдам, хотя ты и особо опасен для общества. Думаю, если будешь себя хорошо вести, ты мне пока можешь быть полезен.

Командор резко изменил тональность и уже приказным голосом сказал:

– Вытри свое лицо, спортсмен-неудачник. И не стыдно тебе в твои-то годы так бегать? А люди что могли подумать? Ты и впрямь неисправим.

– Что вам от меня нужно? – процедил сквозь зубы Воробьянинов. – Не желаю иметь с вами никаких дел! Если я виноват в чем-либо, так убейте меня. Исполнять же ваши приказы и поручения я не намерен!

– Хо-хо-хо, – медленно произнес Остап. – Вы хотите умереть? Боже мой, как вы мужественны! Слушайте, а может, ваши предки были казаками или турками?

Великий комбинатор гордо поднял голову и добавил:

– Убивать вас у меня нет желания. Я в жизни никого не убивал, хотя меня убивали…

С этими словами Бендер многозначительно посмотрел на полуживого собеседника, если, конечно, в данный момент Воробьянинова вообще можно было так назвать, и философски продолжил:

– Я не намерен брать грех на душу – не положено. Мне почему-то не хочется совершать тяжкое преступление. Если же ты, пользуясь моей добротой, будешь плохо себя вести, возникнет основание заявить властям о совершенном тобою некогда деянии. Тебя упрячут в тюрьму, изолируют от общества.

– Чего вы от меня хотите? Что я должен делать? – чуть слышно пролепетал Ипполит Матвеевич, как бы подписывая акт о своей капитуляции.

– Вот это уже несколько иной разговор, – довольно заявил великий комбинатор, сверкая глазами победителя. – Это разговор между двумя джентльменами, Высокими Договаривающимися Сторонами. Только, думаю, здесь не место для подобных церемоний.

Командор вопросительно посмотрел на Ипполита Матвеевича, желая услышать от него предложение о месте переговоров, но тот молчал.

– Киса, может, ты пригласишь к себе своего старого знакомого? Кстати, где ты сейчас живешь? В Москве? Или куда-то ехать придется? Ты не волнуйся, за дорогу плачу я.

Остап вынул из кармана десятирублевую бумажку, недавно полученную в виде подачки от Ипполита Матвеевича, и ударил ею по носу ее предыдущего владельца. Тот нервно фыркнул и резко ответил, что свои деньги Бендер может оставить себе, а ехать никуда не придется – живет он в Москве, причем здесь недалеко.

– Пешком можно пройтись, – сказал Ипполит Матвеевич. – У меня четырехкомнатная квартира. Живу один. И слава богу. Будь я женат, я бы вас в таком виде к себе не пустил, поскольку жена испугалась бы.

Было заметно, что Воробьянинов немного успокоился. Мысли его стали более упорядоченными. Он уже не дрожал и не вздрагивал. Черный, удушающий страх, еще недавно сидевший в его душе, постепенно вытеснялся чувством вины и ответственности, которые в свою очередь порождали всепроникающую жалость, не поддающуюся осмыслению.