Начиная путь к основе познавательной схемы публичного уголовного процесса, постараемся в полной мере реализовать уже упомянутый нами деятельностный подход. То есть мы будем рассматривать уголовный процесс как деятельность со всеми присущими ей структурными элементами. К этому нас подталкивает и само слово «процесс», перешедшее к нам из немецкого языка и произошедшее от латинского “processus” – продвижение вперед[143]. Современное лексическое значение этого слова указывает на то, что под процессом понимается именно деятельность, в частности «совокупность последовательных действий, направленных на достижение определенного результата»[144] или «последовательная смена состояний в развитии чего-нибудь»[145].
Понимание уголовного процесса как деятельности является устоявшимся в науке. Перечисление энциклопедических, учебных, научных изданий, в которых уголовный процесс определяется именно так, заняло бы не один десяток страниц.
Но деятельность может быть разной – творческой, трудовой, игровой, познавательной и т. п. Какова же основная характеристика уголовно-процессуальной деятельности, которая поможет нам найти ключ к ее пониманию? Нам видится, что в качестве таковой может выступать познавательный характер уголовно-процессуальной деятельности, проявляющийся в полной мере в доказывании.
П.С. Элькинд писала: «Доказывание – центральный, стержневой процесс всей уголовно-процессуальной деятельности…я[146] и, по нашему мнению, была права. С тех пор доказывание все чаще именуют стержнем уголовного процесса, и на этом строится понимание роли доказывания в уголовном процессе и понимание процесса в целом. Стержень – это основная часть, содержательный центр чего-либо[147]. В этом плане уголовно-процессуальное доказывание, которое, по справедливому замечанию М.Н. Меликяна, является сутью, основой уголовно-процессуальной деятельности[148], действительно может именоваться стержнем уголовного процесса. При этом мы исходим из того, что уголовно-процессуальное доказывание – это познавательная деятельность, осуществляемая в определенной сфере человеческих отношений. Позиция, в силу которой доказывание и познание – это несовпадающие явления, где либо доказывание шире познания[149], либо наоборот[150], нам чужда. Мы полагаем, что «уголовно-процессуальное доказывание – такой же познавательный процесс, как любой другой, только имеющий свои специфические объекты и цели, познаваемые в особой процессуальной форме»[151]. Таким образом, с учетом того, что в основе уголовно-процессуальной деятельности лежит доказывание, которое есть познавательный процесс, уголовный процесс по своей природе является познавательной деятельностью. При этом мы останавливаемся только на этом центральном аспекте, не забывая, что помимо познавательной характеристики у уголовно-процессуальной деятельности есть и иные (нужно не забывать, например, что это также деятельность по защите прав граждан и т. п.).
Все вышесказанное важно, ведь при таком положении вещей в уголовном процессе должны работать все философские законы, выработанные на сегодня по отношению к познавательной деятельности, в частности к доказыванию. В отношении последнего мы абсолютно убеждены, что оно «подчинено общим гносеологическим закономерностям»[152]. Мы согласны, что «методологической основой уголовно-процессуального доказывания являются гносеологические закономерности, характерные для любой познавательной… деятельности»
