Мэтр и Мария - страница 41

У них общий был стол для питания, но если кто-то хотел бы вкушать свою пищу в жилище своем, он брал съестное у одного из «хранителей кладовых». Люди не голодали, обжорство же не допускалось, поэтому все населенье Кумрана могло бы показать лишь нескольких толстяков – и только потому, что эти люди были полны из-за болезней своих.

Кроме работы все занимались учебой, писанием и служением Богу. Храм и библиотеки – места, где свободное время проводили люди коммуны.

В храме святом поклонялись они Элохиму, и была еще там синагога, где учились, и где было место для Торы. Храм – для поклонения Богу, синагога – для моления по-еврейски.

В храме хранилась священная чаша, из которой во время всеобщих людских поклонений каждый обязан был отпивать понемногу вина. Чаша шла по рукам, будто бы чаша крови живой. Означал этот символ, что все одной крови, и отпивший из чаши новый ессей принимался в общину. Каждый вновь обращенный должен был смыть свое прошлое, забыть свои убеждения и привычки, и принять к сердцу новые. И смывали это прошлое в общине водой. Можно было даже голышом или в исподнем стать под тазик и принять этот краткий, льющийся сверху спокойный приятный ручей, можно было улечься в лужицу после дождя, а лучше в фонтан. Да, там были фонтаны, в этой жаркой земле. А в море? Нет, это Ям ха Мелех, в море смерти не смыть свое прошлое.

В Кумране учились все, и все были равны, и женщины свободно могли обходиться без платков и накидок. И если женщина была безграмотна, то, как она могла общаться с просвещенным мужем? Скучно с такою женой. И было это необыкновенно, необычно, непонятно для непосвященных во время оно. Иегошуа впервые видел женщин, в сущности, свободными. И они были краше темных по образованию дев всего Востока. Умны ессеи были потому, что не давали никому губить свои умы обманом, экстазом религиозным.

Иегошуа спросил:

– Кому вы молитесь?

– Мы молимся Яхве, что значит для нас «Безымянный». Он вечный и он вездесущий, зачем ему имя? Я называю Его по-разному, и Он понимает, что я обращаюсь к Нему. Чаще всего зову его Авва, что значит, Отец. Другие называют его Элохим, Элори и Элли. Как угодно, кто как хочет, к нему обратится, и правильно будет, поймет всевышний и так, если ты разговор с ним от сердца ведешь.

Ессеи рассказали Иегошуа, что был у них человек, очень походивший на Имашиах. Он проповедовал простые, понятные истины и творил чудеса. Дьявол его искушал в пустыне, сулил владычество над миром, но он отказался. А потом его схватили враги и убили. Но этот человек воскрес из мертвых.

– Как он воскрес? – заинтересовался Иегошуа.

– Он был умерщвлен, обездвижен. Потом его сердце забилось опять, и он восстал из мертвых.

– Он был сыном Бога?

– Он был, наверное, Имашиахом.

Впечатленный устройством Кумрана, Иегошуа возмечтал распространить что-то подобное на всей своей родине, а то и на всей земле. И тогда он ушел, убежал, опасаясь, что преследовать будут за нарушение клятвы причастия к общине кумранской. Шел он снова через пустыню, в которой, недавно еще, едва не расстался он с жизнью.

Веселились Иосиф с Марией, когда увидели сына, ранее уже оплаканного своего, таким повзрослевшим.

– Он вернулся, живой! – как безумный, счастливо кричал постаревший Иосиф. – Жив потомок Давида! Я знал, ты вернешься, не мог не вернуться. Бог тебя сохранил и привел к выполнению воли его. Где ты был?