– Не забывайтесь, – постучал по столу Псковитинов.
– А я и не забываюсь. – Толстое лицо Дарьи раскраснелось и пошло пятнами. – Все скажу-с, и что хотите со мной делайте. Настька – конюхова дочь, на самом деле отец ее Яськой на цыганский манер звал, а все цыгане колдовать горазды. Вот она Алексея Андреевича и приворожила. Но его сиятельство – мужчина видный, он хоть от Настьки по собственной воле оторваться не смел, ибо колдовство у нее сильное, но нет-нет, на других девок или даже баб все же заглядывался.
– На тебя, что ли, заглядывался?! – без разрешения встрял Шишкин. За что получил предупреждение суда.
– Я женщина замужняя. Не обо мне речь. – Дарья подбоченилась. – Все видели, как барин смотрел на Парашу Антонову. Ей в ту пору едва шестнадцать исполнилось, а он уже глаз отвесть не мог. Так Настасья Федоровна что сделала, она ее к себе в горничные взяла, на глазах чтобы все время находилась. А до нее точно так же была на службу Аксинья Семенова принята. Первой красавицей на селе слыла, женихи толпами… А теперь тридцать лет в девках, ни мужа, ни деток, и еще столько же просидела бы, потому как, пока Аксинья красоты не утратила, Настька бы ее ни за что от себя не отпустила. Да вы посмотрите на ее комнатных девок, одна краше другой. И ни одна из них Алексею Андреевичу, насколько мне это известно, не досталась, потому как всегда на глазах, если что – может и запороть и на мороз ночью выгнать. И такое случалось. Была у них Надька… – Дарья махнула рукой. – Что тут скажешь, была, да и нету.
Я как-то с девками чай пила, так они мне и рассказали, де сместить хотят Минкину-то. Дать графу приворотное зелье, чтоб любви ему хотелось, а там уж на какую бог пошлет. Они даже заранее побожились, что с любым его выбором согласятся и, кому бы ни подфартило, обиды держать не станут. Та же, кто сделается графской полюбовницей, к остальным останется милостивой. Сечь, в эдикюль без вины сажать не станет. К тому времени дружба наша с Настькой Минкиной уже закончилась, уж больно она заноситься передо мной стала. В общем, решила я девкам подсобить. А почему нет? Я ведь зла ей не желала. Думала, вот разлюбит ее Алексей Андреевич, и что? Его сиятельство – человек справедливый, добро помнит. Подарит деревеньку человек на сто, домик ей там на свои средства выстроит, чтобы жила и не тужила. И ей хорошо, и ему с молодой да доброй девкой не скучно. Если бы все срослось, может быть, у них сейчас и детки бы завелись…
– Я так думаю, что Татьяну Аникееву мы уже можем отпустить. К Дарье же Константиновой у суда еще будут вопросы. – Псковитинов посмотрел на нарисованный Корытниковым портрет свидетельницы. На этот раз Петр Петрович следил не столько за внешним сходством, сколько за выражением лица Дарьи.
Адъютант вывел явно желающую дослушать интересную историю до конца девушку из зала. Псковитинов отметил про себя, что его помощники выполняют приказания по очереди. Это было забавно. В ответ на просьбу суда сбегать куда-либо откликается тот, кто сидит на ближнем к судейскому столу стуле, когда же он встает, на пустое место тут же продвигается следующий. Игру мальчишки устроили из суда. Впрочем, кому это могло помешать?
– Присаживайтесь. – Он кивнул Шишкину, и тот поставил на середину комнаты стул, куда тотчас присела дородная Константинова.
– В своих показаниях Прасковья и Василий Антоновы обвиняют вас в том, что вы обещали им пятьсот рублей за убийство Анастасии Федоровны Шумской.
