Чуть колыхнулись кусты на краю просеки; движение ветвей продолжилось ближе, ближе… Как будто сквозь поросль к берегу пробирался кто-то живой и довольно крупный.
– Парни, вы кого-нибудь видите? – шепотом осведомился Бабай.
– Никого, – так же шепотом откликнулся Буль. Бывший «браток» был в бригаде самым внимательным и дотошным ко всякого рода мелочам. – Фигня какая-то… И фонить снова начинает…
Шевеление в кустах вдруг прекратилось, но люди так пока что никого и не увидели.
– Смотрите! – вдруг вскинулся один из дозорных. – Вон там, где бочки!
На какой-то миг всем почудилось, что перед указанными бочками слегка поплыл, замерцал рябью воздух. Как летом, в жару, когда от раскаленного песка или асфальта поднимаются горячие токи, искажая видимость и создавая миражи. И еще сильнее и явственнее стала ощущаться засевшими на левом берегу людьми тяжкая, давящая на мозг эманация боли, тоски и жуткой, беспросветной безнадеги.
– Как в кино «Хищник», там тоже воздух так переливался, когда он в «стеллсе» шел… – прошептал Умник, нервно стискивая двустволку. И поморщился: эманации неведомой сущности действовали на него все сильнее.
– С-сволочь… – болезненно прошипел кто-то слева от Марка. – Тварюга! По мозгам так и лупит!..
А мерцающий сгусток воздуха уже двигался по мосту. Неспешно, но все так же целеустремленно распространяя вокруг себя черную, сводящую с ума ауру.
Лязгнули предохранители.
– Не стрелять!!! – страшным шепотом прокричал Сергеич. И пояснил: – А ну как она в качестве ответа шарахнет по нам со всей дури? И будем тут ползать… как безмозглые гусеницы… У нас свои методы. Зажигай, Андрюх! – кивнул он одному из бойцов. Тот уже держал наготове кресало и обмотанную ветошью палку. От ветоши исходил тяжелый дух уже много лет как прогорклого растительного масла.
Вспыхнул импровизированный факел, очертил слепяще-яркий полукруг, падая чуть дальше перегораживающей мост кучи хвороста – дозорный промахнулся. Но все вдруг увидели, как отпрянувшая прочь от летящего огня мерцающая тень на какой-то миг, всего на миг обрела очертания.
– Да чтоб меня! – охнул Буль. – Это же волк!!!
– Собака, – машинально поправил Бабай, не отрывая взгляда от неожиданного явления. – На шерсть и хвост посмотри!
В какой-то момент пламя факела и упавшие на мост лучи вышедшего из-за облачка солнца отразились от чего-то блестящего и вдруг проявили из воздуха четкую фигуру огромного – в холке ростом почти со взрослого мужчину – зверя с черной, плотно прилегающей к телу лоснящейся шерстью. Острые уши, вытянутая зубастая морда, загнутый крюком хвост… И глаза, глаза… Круглые, горящие не то отсветом пламени, не то собственным огнем – кроваво-красным, как зарево пожара, и столь же пугающим, затягивающим…
Настоящая адская гончая, какими их представляли в старинных легендах! Только вот по чью грешную душу она пришла в эти края?..
– Андрюха, мать твою, заснул?! Вторую кидай, мазила!!! – раздался вопль, заставивший всех очнуться от наваждения.
Второй факел попал куда надо. Куча хвороста вспыхнула почти сразу (видимо, и ее полили какой-то немудрящей «горючкой»), дохнув в небо жирным черным дымом.
Но на мосту, к удивлению людей, уже никого не было. Ни мерцающего миража, ни жуткого зверя, появившегося из него, как картинка на календарике-переливашке. Да и ощущение депрессии вдруг пропало – разом, как выключили.
Никого и ничего. Словно почудилось всем.
