– Я имею в виду, где он на станции?
Девушка призадумалась.
– Он… вроде бы в центре.
– Справа или слева?
– Что?
– От нас справа или слева?
– По-моему слева, я точно не помню, а… это имеет значение?
Пустовалов не ответил и девушка добавила:
– Там сложные выходы наверху. Я в них вечно путаюсь.
– Наверху платформа «Серп и Молот», – подхватил Ромик. – Куча переходов и настоящий вавилон.
– Но это же неважно? – спросила девушка вполголоса, обращаясь к Пустовалову. – Главное выбраться отсюда?
Пустовалов смотрел на девушку. Он больше других понимал ее состояние, для этого даже необязательно слышать обеспокоенность в ее голосе. Чувство дискомфорта, вызванного резкой сменой обстановки, перерастающего в страх. Плюс этот…
– Вы слышали?! Только что!
Пустовалов слышал. Не тот самый звук, какой-то новый. Тяжелый металлический грохот, но очень далекий – как будто на другом краю Москвы рухнуло колесо обозрения.
– Что это?
– Хрен его знает.
– Апокалипсис! – воскликнул Ромик. – Там наверху полный хаос!
– Мы все умрем?
– А может, уже умерли?
– И по этому туннелю идем не мы, а наши души?
– Ага, души пассажиров метро.
Катя засмеялась.
– А что, – подхватил Ромик, – будет тебе смешно, если ты сейчас вернешься в вагон и увидишь там собственное мёртвое тело?
– Пускай лучше моя душа остается в неведении. Я туда не вернусь.
– А я бы вернулся.
– Ты извращенец!
Все засмеялись.
– Офигеть, какие вы все испорченные.
– А зачем ты хочешь вернуться?
– Может, он хочет полазать по чужим карманам?
– А зачем призракам деньги?
– Кое-кто задает много тупых вопросов.
Ну вот, подумал Пустовалов – одни и те же фрагменты одного и того же кошмарного сна. Как быстро люди сближаются в замкнутом пространстве.
– Просто мне почему-то кажется, что надо было идти назад.
– Так чего же не пошел? – спросил Пустовалов.
– Не привык отрываться от коллектива. Кроме того, я боюсь темноты.
– А если там все закрыто, нас могут не выпустить? – спросила Катя, повернув голову к Пустовалову.
– Могут, – сказал Пустовалов и поглядел на Харитонова. – Но среди нас есть те, кого это не остановит.
Когда далеко впереди показался светлый квадрат станции и путь пошел в гору, Пустовалов крикнул Виктору, чтобы он выключил фонарь.
– От кого палимся? – заговорщицки спросил Ромик.
– А ты этот фонарь в магазине купил?
Виктор выключил фонарь.
– А телефоны тоже?
– Да.
Харитонов остановился, пропуская остальных.
– Ты поэтому вернулся? – спросил он из темноты, когда Пустовалов поравнялся с ним.
– О чем ты?
– Ты не из тех, кто первым рвется в бой, да?
– А ты из тех, кто всюду видит бой?
Теперь горилла шел следом, и запах лайма смешивался с запахом перегара.
– Слушай внимательно, я спрошу только один раз: в правое ухо или в левое?
Пустовалов улыбнулся в темноте.
– Побереги силы.
– Для чего я должен беречь силы?
– Думаешь, хуже быть не может?
– Может. Но не таким как ты об этом рассуждать.
– Если будешь продолжать, ты вернешься туда, где все началось.
– Ты понятия не имеешь, о чем говоришь.
Пустовалов засмеялся.
– Ты просто не понимаешь, что сам же идешь туда.
– Мой вопрос в силе.
Пустовалов обернулся.
– Я вернулся за этим.
Перед лицом Харитонова появился молоток.
– Зачем он тебе?
– Пригодится, если выход со станции будет закрыт. У меня сегодня еще есть планы, и встреча с полицией в них не входит.
Харитонов явно не поверил ему, но Пустовалов знал, что в планы гориллы тоже не входила встреча с полицией, а значит, выбора у этого злобного зверя нет.
