Юдей пытается вдохнуть, но воздух застревает в глотке. Она смотрит на руку, чувствует её, даже слабо шевелит пальцами – но совершенно не ощущает чужеродных образований. Ей кажется, что она попала в кошмар и вот-вот должна проснуться, но сон всё никак не кончается.
– Ч… что это? – спрашивает она севшим голосом. Хэш не торопится отвечать.
– Что это?! – вопит Юдей, не отрывая глаз от наростов. – Что это?! Что это?! Что это?!
Она не слышит, как щёлкает замок и открывается дверь, а в комнату входят два крупных санитара и давешняя медсестра с уже готовым шприцем. Инъекция другого цвета, не мутно-белая, а лилово-прозрачная, но об этом Юдей тоже не знает. Хэш молча кивает вошедшим, занимает своё место в тени у двери. Санитары встают по обе стороны от кровати, тот, что слева, освобождает немного места для медсестры. Морав продолжает кричать, но не двигается. Нижняя челюсть трясётся, подбородок блестит от слюны.
Сестра быстро и метко вгоняет иглу в предплечье пациентки, нажимает на поршень. Едва ли треть жидкости покидает шприц, а Юдей уже оседает. Санитары опускают спинку кровати, деловито застёгивают ремни и выходят. Медсестра остаётся – нужно убрать осколки предыдущего шприца.
Хэш выходит вместе с санитарами. В коридоре в паре метров от двери его ждёт невысокий человечек в элегантном светлом костюме. От его улыбки, которая многим показалась бы лучезарной, Хэш кривится.
– Как прошло? – спрашивает человечек.
– Вы слышали.
– Да брось, мы же договорились, – журит гиганта человечек.
– Ты слышал, – поправляется Хэш. – Я говорил, что так быстро…
– Это в любом случае было бы шоком, не беспокойся, – отмахивается он. – Я попросил сестру больше не накрывать кисти гэвэрэт Морав, чтобы она постоянно видела свои новые… кхм… приобретения. Тебя заботит совсем не её состояние.
Хэш нехотя кивает. Он не любит разговаривать с директором, но внутри лаборатории от его компании не скрыться.
– Нужно действовать мягче.
– Хэш, – человечек останавливается и смотрит ему в глаза. – Мы говорили об этом. Ты должен быть искренним с теми, кто о тебе заботится. Мар Гон, гэвэрэт Арева, я…
– Хорошо, – гигант смотрит на свои руки. – Она права, я не человек.
– И?
– Не знаю. Это сложно.
– Ни в коем разе, мой друг! Ты и вправду не человек, Хэш, но в этом нет ничего плохого. Поверь, мы очень рады, что ты такой, какой есть.
Слова директора правильные, в чём-то даже искренние, но Хэш всё равно морщится, будто нащупал языком саднящую ранку во рту, но тут же возвращается к бесстрастности.
– Спасибо, мар Наки.
– Хэш, ну брось ты эти формальности! Мы же договорились, что ты будешь звать меня по имени и на «ты».
– Прости, Мадан.
– И хватит постоянно извиняться!
Директор СЛИМа и гигант скрываются за двойными дверями. А в это время Юдей беспокойно ворочается во сне: что-то чёрное и мерзкое смотрит на неё из пустоты, но пока не решается напасть.
Существо, которого доселе не видел ни один человек, медленно ползёт по чердаку многоквартирного дома. Оно чем-то напоминает помесь волка, осьминога и густого хагвульского тумана, который заволакивает город с сентября по первые числа ноября. Из волчьей пасти исходят клубы пара, оттуда несёт таким зловонием, что окажись рядом кто другой – тут же рухнул бы в обморок. Голова, покрытая жёсткой чёрной шерстью, переходит в студенистое тело с четырьмя подвижными щупальцами. Присоски, хлюпая и чавкая, вгрызаются в пыльные доски пола и оставляют круглые следы, будто выжженные кислотой. Тело исходит паром, но он не рассеивается в воздухе, а слипается, густеет и расползается во все стороны.
