Секунда, другая - и плотину прорвало.
Змеей скользила вдоль зеркальной глади. Гипнотизировала покачиванием бедер, зазывно ласкала себя руками. Билась трепещущей жилкой, пылала и сгорала без остатка. Мой танец был вызовом, был приглашением, был древним колдовским ритуалом.
И он смотрел. Смотрел так, словно тоже прозрел, словно увидел меня впервые. Пил взглядом каждый изгиб моего тела, ощупывал, пытался проникнуть под кожу. В черных омутах глаз плясало пламя - дикое, необузданное. Первобытный огонь, зов далеких предков.
Мужчина подался вперед, жадно облизал губы. Едва не расплескал вино, не обратив на это внимания. Отринув негу и услады, он смотрел лишь на меня - свою добычу, свою суженую-ряженую. И только тонкая зеркальная граница мешала ему сорваться с места и поймать меня в объятия.
О, как бы я хотела, чтобы он поймал! Как истомилась в ожидании его близости! Не думая, не рассуждая, я скользнула пальцами по амулету на шее, очертила ключицы, грудь. С губ против воли сорвался тихий стон, колени дрожали от предвкушения.
Еще миг - и жажда плоти поборет голос разума. Еще немного - и я шагну за грань, в манящий сумрак зазеркалья. Стану частью тысячелетней легенды, растворюсь в тумане иного мира.
Но мой мир вдруг взорвался хрустальным звоном и многоголосым ревом. Музыка смолкла, видение растаяло. А я очнулась посреди танцпола - раскрасневшаяся, дрожащая. Ослепленная вспышками камер и прожекторов.
Оглушительные аплодисменты обрушились на меня, словно ливень. Овации нарастали, превращаясь в бешеный шквал, грозясь смести с ног. Особенно усердствовали мужчины - их одобрение, их вожделение можно было потрогать руками. Липкое, жадное, почти осязаемое.
Щеки горели от стыда, сердце колотилось так, будто вот-вот взорвется. Боги, что я наделала? Устроила представление, опустилась до непотребства! Верх неприличия для благовоспитанной девушки. Захотелось провалиться сквозь землю, сбежать, укрыться от сотен плотоядных взглядов.
— Не знала, что ты такая раскованная, — раздался голос Дамира. В нем сквозило неприкрытое удивление напополам с мужским одобрением.
Но я уже не слушала. Вскочив на трясущиеся ноги, бросилась прочь. Лишь бы скрыться, лишь бы не видеть этих ухмылок и масляных глаз! Позади слышались щелчки камер, вспышки слепили, будто молнии. О боги, теперь моему позору не будет конца! Весь Лондон будет судачить о библиотекарше, пустившейся в пляс.
«Какой стыд, Оливия Ферб! Ты пала так низко!» — стучало в голове, пока я бежала по запутанным коридорам клуба. Слезы душили, во рту пересохло от горечи.
Вывалившись на свежий воздух, без сил привалилась к стене. Тело сводило судорогой, зубы стучали от озноба. Сколько я так простояла, остужая пылающие щеки - час, два? К счастью, Дамир не пустился в погоню. И на том спасибо.
Немного придя в себя, решила вернуться за пальто. И заодно на поиски Лоры - вдруг подруга заметила мой конфуз и теперь места себе не находит? Тревога за нее вытеснила стыд, придала сил.
Обшарив весь зал, я растерянно замерла посреди танцпола. Ни следа каштановой гривы! Куда запропастилась эта егоза? Не могла же сквозь землю провалиться?
— Ищешь Лору? — раздалось над ухом. Ну конечно, Дамир и его кошачья поступь! От неожиданности я отшатнулась, будто пойманная с поличным. Залившись краской, потупилась:
— Да, что-то она запропала. Не видел?
Мне было невыносимо смотреть ему в глаза. Вдруг теперь считает вертихвосткой, падшей девкой?
