Кошки взирали на меня с плохо скрываемой жалостью.
– Когда приедет Орлов? – стремительно поднимаясь с кровати, печально осведомилась я.
– К четырем часам.
В глазах Жемчужного плескалась тревога.
– Ты можешь скрыться от Куприна, но не спрячешься от нечистой силы, – натягивая на меня махровый халат, простонал Карл Жанович.
– Ты думаешь, что «мерс»…?
Я хватала ртом воздух и не могла проглотить его, чтобы наполнить им взбунтовавшиеся от удушья легкие.
– Да! – неожиданно фальцетом выкрикнул мой единственный друг. – Я отдал бы все на свете, чтобы это была ошибка!
– И что же теперь мне делать?
Только бы не расплакаться, а то некрасиво отекут веки и покраснеет нос. А впереди театральная премьера.
– Молись, – буднично промямлил Карлос.
Ощущая мелкую дрожь в коленках, я с опаской выглянула в окно и с облегчением вздохнула: траурной машины на обычном месте не было.
Заморский профессор пришел вовремя, и так как мне нездоровилось, посещение места массового скопления людей решили отменить. Обнаглев, кошки запрыгнули гостю на колени и, не церемонясь с дорогостоящим костюмом, вонзили в него острые коготки.
– Пошли отсюда! – шикнул на бесстыдников Жемчужный, но господин Орлов рассмеялся и обеими руками погладил черно-белую парочку по пушистым спинкам.
– Я завтра уезжаю, – выждав, когда мы останемся одни, с грустью сообщил Михаил. – Ты действительно согласна выйти за меня замуж, Алиса?
– Действительно, – поддакнула я жениху.
И что же сказать ему после того, как по моей вине погибла его семья? К тому же, англичанин красив и превосходно воспитан. Но кто та девочка в инвалидной коляске? Наверное, его вторая, внебрачная, дочь, которую он представит мне после того, как я приеду в особняк.
– У тебя есть дети кроме бедной Катюши? – набравшись смелости, нарушила молчание я.
– Нет, – вздрогнул будущий муж.
Майкл не врет. Эта девочка – его племянница или дальняя родственница. Впрочем, мне все равно, я буду любить искалеченного ребенка как своего.
Поздним вечером Орлов удалился, поцеловав на прощание кончики моих пальцев. А до его ухода мы мирно сидели на тахте в кабинете и беседовали. Обо всем. И наши взгляды на жизнь были похожи на две половинки одного яблока. Несколько раз звонил Куприн, но догадливый домовой неизменно отвечал обманутому милиционеру, что меня нет дома.
– Мы выследили «мерседес», – похвастался по телефону Жемчужному бравый капитан. – Хозяином машины оказался местный авторитет, бывший напарник небезызвестного Кольки Жука. С преступником проведена воспитательная беседа, а потому Алисе Михайловне в настоящее время нечего беспокоиться.
– Ура! – вскакивая на ноги, заорала я. – Ура! Моя милиция меня бережет!
– Наконец-то, – облегченно выдохнул заморский денди. – Теперь можно ехать со спокойной душой. Ты не исчезнешь с горизонта, любимая?
Снова: любимая…. Так меня называли все воздыхатели, кому не лень было пошевелить языком! Жаль, что нет данному словечку достойных синонимов!
И Майкл ушел. Тоскливо сжалось сердце, как перед прыжком с вышки бассейна. Отчего я так волнуюсь? Ведь злополучный хозяин траурной машины изобличен и известен, а значит, не опасен! А поэтому не стоит его бояться. Валерьянки мне, валерьянки!
На следующий день я вновь побежала на работу для того, чтобы продолжить ударное очищение городского пространства от отвратительных асоциальных элементов. В самом деле, «мерса» на облюбованном им месте не было. И вылазку из родимой обители можно было бы считать благополучной, если не учитывать того, что несколько служивых, среди которых находился и вороватый товарищ Савельев, дожидались меня в фойе, чтобы выразить экстрасенсу свое «искреннее восхищение».
