– А почему утром?
– Так народ-то пьющий в основном приезжает. С вечера да ночью гудят, а утром отходят.
– И?
– А мишка, как я, алкоголь не переносит. Под утро, как всё немного выветривается, идёт.
– Здорово!
– А теперь ответь мне: почему, когда я позвонил, ты мне в трубку зарычала? Я-то ведь, грешным делом, подумал, что это опять зверь лесной припёрся – даже в окошко поглядел.
– Да-а! – Катька махнула рукой. – У нас тут бабулька вчера умерла. Ну я доброе дело сделала – всем её знакомым эсэмэски отправила. Вот и звонят. Достали уже!
– Зря ты так. Если звонят, значит, человек хороший был. Дай Бог, чтобы по нам так звонили, когда уйдём.
– Я ещё не собираюсь.
– Я тоже. Но кто знает… Я тут недавно с писателем познакомился. Фамилия Зеленин. У него стихи, оказывается, есть. Разные. Коротенькие – такие умильные! Одно мне запало. Называется «О кирпичах».
– Прочитаете?
– А как же! Слушай!
Катька поудобнее умостила пятую точку на своей кровати, приготовившись слушать долго, но стих действительно оказался коротким.
– Кирпич. Силикатный. Крепкий. Тяжёлый – всё здорово! Но почему на мою голову?!
Катька задумалась, а потом затряслась от смеха – захрюкала, заставив вздрогнуть Наталью.
– Ты чего?
– Да мне тут стихотворение прочитали! – Катька хрюкнула ещё раз.
– Ты с кем-то, не одна?
– Нас в палате двое.
– А-а! А мне пора.
– И всё?! – изумилась Катька.
– А что, понравилось?
– Да, – Катька искренне вздохнула. – Прямо как сказку прочитали. Про медведя. И море я вспомнила…
– Ну тогда я ещё раз позвоню. Правда, не сегодня.
– Ладно, – согласилась Катька. И дёрнулась: – Э-э-эй!
– Чего? – не поняли её.
– Давайте хоть, в конце-то концов, познакомимся! – потребовала она. – Меня Екатериной зовут. По отчеству Владимировной. Но оно мне не нравится. Я летом паспорт буду получать – сменю. Только ещё не решила, на какое.
– А меня зовут Матвей. По отчеству – Михайловичем, – мужчина на том конце явно куда-то торопился. Неплотно прикрыв трубку рукой, кому-то сказал: – Секундочку, я заканчиваю разговор.
– А фамилия у вас есть? – понимая, что сейчас придётся расставаться, заторопилась Катька.
– А как же! – Матвей Михайлович рассмеялся.
– Какая? – потребовала Катька ответа.
– Еврейская! – мужчина уже не рассмеялся, а расхохотался. – Всего тебе доброго!
– И вам, – вздохнула Катька. – Тоже.
Некоторые здорово умеют разговаривать. Им даже не нужно здороваться. Позвонил, спросил: «Ты море видела?» – и всё. И получился разговор. Хороший такой, даже настроение улучшилось! А то после завтрака.
На завтрак Катька пошла с Натальей. Той, правда, стыдно было – за лицо. Но Катька уговорила.
– Нормально! – сказала. – Здесь все ломаные да треснутые. Кому глядеть захочется?
И правда, глядели не особо. Кто ночь с болью промучился – не до чужих синяков было, кто только что поступил, не знал, куда двигаться, некоторые выглядели интеллигентно, а интеллигентам вести себя надо соответствующе, вот и вели…
Илья подошёл сзади:
– Привет!
– Не разговариваю! – отшила его Катька.
Однако Дробан не отстал. К ним за стол, конечно, не сел, но занял место за соседним – напротив. И весь завтрак буравил Катьку взглядом. Почти не ел.
– Уж очень ты его… зацепила, – заметила Наталья.
– Да ну его! – попыталась отмахнуться Катька.
– А парень видный, – Наталья сделала попытку улыбнуться, но тут же скривилась от боли, потому что от губы на щёку пошла кровяная трещинка.
