– Ну чего ты? – кричал майор, и слюна его брызгала во все стороны. Только уворачивайся.
– Да нельзя мне в полицию. Понимаете, не могу я. Брат у меня судимый. На зоне он срок валит. В тюрьме. Вы понимаете?
Майор хмыкнул, ноздри его набухли, и кровь опять бросилась в лицо. Красный-красный кадровик терпел поражение, а Костя мысленно благодарил брата за такой неумышленный корефанский подгон.
Старшой приехал утром. Мать ответила, что Кости нет дома.
– Как это нет?
– А так вот и нет. Не ночевал. Иди.
Костя, оправдываясь «Мама, ну ты чего?», открыл дверь и вышел на площадку.
– Тише говори, – предупредил, указав на дверь.
Мать и впрямь держала ухо по ту сторону. Распознавала тихую, но понятную речь. Вот-вот, и вышла бы сама, и прогнала бы этого негодяя, который подставил ее сына, который и младшего мог подставить. Но в младшего она верила. Младшему доверяла.
– Надо подождать, – просил Старшой и нервно ширялся в карманах. Спортачи ему шли больше, чем брюки со стрелками. – Ты подожди еще неделю. Должен приехать один человек, он все решает. Ты пойми.
Терпеливо слушал, как нагоняет суету Старшой.
– Да я понял, чего ты. Я подожду, конечно.
Он стоял и стоял. Можно было идти – Костя же услышал, через неделю, но Старшой мялся, как девчонка.
– Слушай, я тут договорился. Короче, хочешь брата увидеть?
Не заходя домой, Костя помчался по ступенькам. Мать открыла дверь. Тишина смело шагнула в квартиру.
Дембель спросил, как он хочет умереть. Костя ответил, что не собирается умирать.
– И все-таки. Рано или поздно придется.
– Думаешь, мне предоставят выбор?
– А если бы предоставили? – настаивал дембель.
И тогда Костя на отвяжись сказал, что не против расстрела.
– В упор из пистолета?
– В упор, – подтвердил Костя, – да хоть из пистолета. Какая разница.
Дембель произнес растянутое «ага», представил, как сражает затылок стальной сердечник пули.
– А вот я… – не дождавшись ответного вопроса, заговорил дембель.
Косте все равно было, как собирается уйти из жизни его странный попутчик, но ради спасения из этих приглушенных трущоб решил выслушать. Он закивал, изображая, как увлекательно рассказывает о смерти не убитый, к сожалению, солдат.
– Я бы вот знаешь, как хотел. Представь, что бежишь от людей. Толпа за тобой гонится. Хрен знает, что ты сделал такого. Но они бегут и бегут и хотят тебя разорвать на части.
– А потом? – спросил Костя.
– А потом пропасть. Представляешь, такой внезапный обрыв. И у тебя секунда всего, чтобы решить – прыгнуть или нет.
– И ты, конечно, прыгаешь.
– А как иначе. Прыгаешь, так и не поняв, правильно ли сделал.
Казалось, ни Костя, ни дембель не могли принять факт естественной смерти: старческого ухода, болезненного удушья, внезапной остановки сердца.
– Если прыгнешь, значит, герой. Не побоялся.
– Не побоялся умереть?
– Конечно.
– У тебя не было выбора. Все равно бы умер.
– Выбор есть всегда. Другое дело, что умирать придется каждому. Но лучше уж максимально смело. Это настоящее наслаждение. Вот знаешь, в этом и есть смысл. Смысл жизни. Мне так вот кажется.
– Да ну тебя, – хохотнул Костя, – бред какой-то.
– Да, бред, конечно, – с огласился дембель.
Они шли, и подвесной мосток раскачивался под ними, подыгрывая легкому речному ветру. Костя держался за стальные поручни, изношенные временем, похожие больше на тряпичные вытянутые тросы, и старался не смотреть вниз. Дембель задорно вышагивал и специально, что ли, раскачивал деревянную основу, треснувшую местами до глубоких прозрачных дыр.
