Она опустилась в предложенное ей глубокое кресло, обитое мягким бархатом цвета мха, чувствуя, как ноет каждая клеточка измученного тела. Мадам Роусон тем временем подошла к небольшому резному столику из палисандра, где стояли хрустальные графины и бокалы, и плеснула в два из них янтарную жидкость.
– Выпейте, мисс Харпер, – сказала она, протягивая Вивиан тяжелый бокал с бренди. Голос ее звучал ровно, но во внимательных карих глазах читалось нечто большее, чем простое любопытство. – Вам это сейчас не повредит. Нервы нужно успокоить. А теперь рассказывайте. Без утайки.
Вивиан сделала глоток. Обжигающее тепло медленно разлилось по телу, притупляя дрожь, но не страх. Она подняла глаза на Мадлен, сидевшую напротив в таком же кресле, – спокойную, внимательную, с легкой ироничной складкой у губ, словно она уже видела в своей жизни все и удивить ее было трудно.
– На меня… напали, Мадам, – прошептала Вивиан, голос предательски дрогнул, и она снова отпила бренди, чтобы смочить пересохшее горло. – Незадолго до того, как я приехала сюда. В переулке, недалеко от доков…
Она заставила себя говорить, слова выходили с трудом, обрывками, перемежаясь с судорожными вздохами, но она рассказывала все – о кэбе, который повез ее не туда, о ловушке в темном тупике, о высоком мужчине в плаще, о его холодных глазах, о безжалостных пальцах, сжимавших ее горло, выбивая воздух, о страшной, леденящей душу угрозе ее тетушке.
– Он сказал… чтобы я прекратила расследование… Забыла… иначе… иначе пострадает тетушка Агата… – Вивиан замолчала, чувствуя, как слезы снова подступают к глазам, но на этот раз это были слезы не только страха, но и бессильной ярости.
Она рассказала и о том, как, защищаясь, ударила нападавшего ножом – своим маленьким перламутровым ножом из портсигара, – и о том, как он, раненый, взревев от боли, едва не убил ее в ответ.
– А потом… раздался выстрел, – закончила она почти шепотом, глядя в пол. – Кто-то выстрелил из темноты. Нападавший… упал. А тот, кто стрелял… он исчез.
Она намеренно умолчала о запахе одеколона, о своем страшном подозрении насчет Сент-Джона. Рассказывать об этом Мадам Роусон, которая, по ее же словам, была ему чем-то обязана, казалось слишком опасным. Вдруг она передаст ему? Или станет защищать его? Нет, эту часть истории Вивиан пока решила оставить при себе.
Мадам Роусон слушала ее не перебивая, ее лицо оставалось почти непроницаемым, лишь тонкие брови слегка сошлись на переносице, а пальцы с рубиновым кольцом медленно вращали ножку бокала. Когда Вивиан закончила, Мадлен еще несколько мгновений молчала, задумчиво глядя на огонь в камине.
– Да, мисс Харпер, – наконец проговорила она тихо, но веско. – Похоже, вы действительно боролись с Дьяволом. И вам невероятно повезло остаться в живых. Тот, кто напал на вас, явно не собирался оставлять свидетелей.
Она сделала глоток бренди, ее взгляд снова стал острым, оценивающим.
– Угрожать вашей тетушке… – Мадам Роусон покачала головой, и в ее голосе прозвучали нотки презрения. – Это грязно. Очень грязно. Не похоже на… некоторых джентльменов, которые предпочитают более тонкие методы. Хотя, – она усмехнулась, но усмешка вышла безрадостной, – когда речь идет о больших деньгах или власти, многие забывают о чести.
Она помолчала, словно взвешивая что-то.
– Вы сказали, он схватил вас за горло? – спросила она вдруг, ее взгляд стал еще более внимательным.
