Межмировые пираты для землянки - страница 8

– Да, продолжай, – подбодрил меня хармит, а я не понимала, что продолжать. Стонать, кричать или извиваться под ним, не понимая, что хочет мое тело. Мужчина оставил сладкие пытки моей груди и спустился ниже, проложив дорожку из поцелуев. Я смотрела, как он спускается все ниже и ниже, и попыталась свести ноги. Это было скорее инстинктивно, но мужчина замер и поднял на меня взгляд. Он гипнотизировал меня своими продолговатыми зрачками, когда медленно прикоснулся сперва губами, а затем и языком к горошинке клитора. Я с шумом выдохнула воздух и замерла. Вертас вырисовывал узоры языком вокруг самого чувствительного бугорка, а я не смогла больше терпеть, откинулась на постель и сжала в кулаки простыни. Стоны срывались с губ, распаляя все сильнее и сильнее мужчину. Мне казалось, что у меня внутри мышцы скручиваются то ли в узел, то ли сжимаются как пружина. И именно когда я была на миллиметр от того, чтобы рассыпаться на миллион осколков, мужчина прекратил свои ласки и навис надо мной. Одно слитное движение – и я почувствовала резкую боль, болезненную растянутость и вцепилась в мужские плечи с мольбой во взгляде. Вертас замер, шепча на ухо какие-то слова утешения.

– Прости, я не думал, что тебе будет больно, – видимо, он растерялся. Или, может, у их самок, как здесь называют девушек, нет девственности. Не знаю, но он явно не ожидал такого.

– Нет, сейчас все пройдет. Это первый раз только больно, – тихо проговорила, смущаясь оттого, что приходится озвучивать такие интимные и личные для меня темы. Но какие могут быть тайны, когда я решилась на близость с мужчиной?

– У тебя не было до меня мужчин? – Вертас как-то странно посмотрел на меня, и мне почудились нежность и любовь в его взгляде. Боюсь обмануть саму себя, боюсь поверить в то, чего нет.

– Не было. Ты первый, – по щеке скатилась одинокая слеза.

– И последний, – произнес хармит и плавно задвигался, а я дала волю эмоциям от его слов. Что это может быть как не признание в любви? Может быть, не теми словами, что я ждала. Но ведь сказал же. Дал понять, что будет моим единственным. Слезы заструились из глаз, а я смахнула их, шире открываясь для него и обхватив ногами. Боль уходит и сменяется наслаждением, которое сперва мягко разливается по телу, а затем заставляет пружину, скрутившуюся от оральных ласк мужчины, сжаться еще сильнее. Рваные толчки, мои стоны, и я просто разлетаюсь и уплываю в космос. Звезды, которыми я так любила любоваться, они здесь, они рядом, что я могу потрогать их руками. Прихожу в себя, а тело еще мелко вздрагивает. Где-то внутри чувствую, как сокращается те самые мышцы, которые заставляли искать чего-то большего. Теперь-то я понимаю, чего большего они искали.

– Я люблю тебя, – шепчу в губы Вертасу, находясь где-то на грани сна и яви.

– Моя самочка, – отвечает на мои слова и нежно целует мужчина, прижимая к себе.

Настоящее время.

Просыпаюсь резко, словно от пощечины. Сон такой явный и такой болезненный. Слезы текут по щекам, а я смотрю в пустоту. Почему же до сих пор так больно? Почему мое глупое сердце не может успокоиться и кровоточит от предательства?

Смотрю в темноту каюты и думаю: как бы все сложилось, если бы я не питала иллюзий насчет Вертаса. Как бы сейчас обстояли дела?

Что заставило его предать меня? Жажда наживы или полное ко мне безразличие? А может, и то и другое. Ведь я сама выдумала себе все. Он так и не признался мне в любви ни разу за все наше недолгое путешествие. Это я, окрыленная первым сексуальным опытом, первой влюбленностью и, как мне казалось, взаимной, повела себя как полная глупая дура. Как говорится, во всем виновата сама, и нечего кого-то винить в своих же ошибках. Вытираю слезы с щек и поворачиваюсь на бок. Надо спать, потому что неизвестно, что день грядущий мне приготовил, и лучше, чтобы у меня были силы ему противостоять. Так и уснула, злая на себя и весь белый свет.